Осетинские этюды Неинтересных мест на Земле нет, и у каждого, даже маленького народа есть чему поучиться и подивиться. Ни разу ничто не убедило меня в обратном. В.Песков Часть I. От дома до ТрансКАМа
Но странный стук зовет в дорогу: В.Цой
Отпустите меня в Гималаи! 21 марта, Жуковский - Рязань. - Осторожно, двери закрываются! - хрипло басит машинист электрички. За шесть лет жизни подмосковного студента московского вуза эта фраза въедается в мозг до самой подкорки. Но сейчас мой путь лежит не в "альмаматер" - несколько дальше, в Южную Осетию. Когда-то эта непризнанная республика на южных склонах Центрального Кавказа имела статус автономной области в составе тогда еще Советской Грузии. В "период полураспада" Советского Союза грузинское руководство во главе с бывшим диссидентом Звиадом Гамсахурдиа взяло курс на строительство независимой "Грузии для грузин". При этом другие народы, прежде всего имевшие автономии абхазы и осетины, автоматически попадали в разряд "инородцев, загостившихся в чужом доме". Такая политика не могла не спровоцировать межнациональные столкновения в Цхинвальском, Джавском и Знаурском районах Южной Осетии (ноябрь 1989 - июль 1992 гг.), а потом и в Абхазии.
*
29 мая 1992 г. ЮО провозгласила независимость от Грузии и выразила стремление объединиться с Россией в рамках единой Осетии. С 14 июля 1992 г. согласно Дагомысским соглашениям между Б.Н. Ельциным и Э.А. Шеварднадзе в регионе стоят совместные российско-грузино-осетинские миротворческие силы. Во-преки стереотипному мнению (см. ниже), ЮО "горячей точкой" не является. Официальный Тбилиси именует этот регион "Шида Картли", или "Самачабло". - Куда-куда ты собрался? - вскидывали брови мои родные и друзья. Дальше следовали варианты незавидного будущего, что якобы всегда подстерегает туриста в тех краях: застрелят (1), зарЭжут (2), в лучшем случае возьмут в заложники (3) - да, выбор был до обидного мал. Мои "отговорщики" почти ежедневно смотрели "Новости" и представляли Кавказ одной сплошной Чечней от моря до моря. Что ж, в это можно было поверить... ни разу не быв там, где якобы только и делают, что занимаются вещами 1 - 3. - Да мирно в Южной Осетии, мирно! - отбивался я. - Мама, я ведь уже был там и сам видел. Смотри, как там спокойно. С этими словами я предъявлял фотографию с предыдущего маршрута, на которой невозмутимые осетинские хавроньи грели бока, лежа прямо на обочине Транскавказской автомагистрали. В театре за этим последовали бы немая сцена и занавес. В реальной жизни сей аргумент затмил все предыдущие вместе взятые: и о российских миротворцах, и о радушии кавказских народов, и о красоте гор. Меня благословили в дорогу при одном непременном условии - держать связь с домом. Ну и, конечно, не соваться в пекло, буде таковое вдруг обнаружится. На этом риторика кончилась. Мечты о самом путешествии начались месяца на три раньше, когда "Независимая газета" опубликовала координаты русской общины ЮО и я, будучи студентом журфака Международного университета в Москве, загорелся взять интервью у ее председателя. И еще попутно написать о достопримечательностях Хуссар-Ирыстона для нового издания "Вольной энциклопедии" Антона Кротова-"врюкзачного" путеводителя по России и ближнему зарубежью.
Щемящее чувство дороги До встречи, родной авиаград Жуковский! На улице похолодало, и моя экипировка: свитер, джинсы, брезентовая штормовка, армейские ботинки - "гады" и особенно матерчатая шляпа-ковбойка - стала выглядеть легкомысленно. "Терпи, казак, - отогреваюсь самовнушением,- по ту сторону Кавказа она вместе с трехдневной щетиной будет смотреться весьма колоритно. Да и уши мерзнуть не будут". 20:11. Электричка Раменское - Рязань, затем поезд на Владикавказ. Хотя стоп, зачем "Вла-дик"? Пусть конечным пунктом заброски будет Эльхотово - маленькая станция на подъезде к столице Республики Северная Осетия - Алания. Она (эта станция) расположена ближе всех к пересечению дорог Ростов - Баку и Карджин - Алагир - Цхинвал. Оттуда-то и начнется самое интересное! "Все это будет, но только потом", - барды-приколисты Иващенко и Васильев безоговорочно правы. Перед тем как пересесть с железных колес на резиновые, приходится терпеливо при-растать к вагонной полке больше чем на сутки. А поезд, будто все понимая, бодро выстукива-ет: будет-будет-будет, вперед-вперед-вперед... 23 марта, Эльхотово - Алагир. Без пяти восемь утра. Полустанок Эльхотово на окраине одноименного села. Пара бетонных плит, вывеска с названием да унылый станционный мент, проверяющий документы у прибывших. - А ты куда едешь, ковбой? - страж порядка решил полистать и мой паспорт. - В Цхинвал? Ну-ну. Похитят там тебя. - Приедем - увидим,- рассудил я в ответ. Ох, и любит же милиция попугать приезжих запредельной преступностью: не у себя, у соседей - просто хлебом не корми! Люди бывалые давно относятся к подобным байкам философски: за-чем бояться впрок? Займемся-ка лучше акклиматизацией. Осетия встречает бесснежьем, пас-мурным небом и зябким ветром. В воздухе чувствуется запах весны, но шляпа, увы, и здесь не по сезону. Переоблачаюсь в шерстяную шапку-"горшок" - все-таки Главный Кавказский хребет пересекать придется. Итог предыдущих двух дней: наконец-то. Цивильный участок пути, скучный и сонный, наконец-то позади. Впереди другой - волнующий и непредсказуемый, когда одно только предвкушение новых встреч приносит радость и за какие-нибудь три дня переживаешь месячную норму впе-чатлений. Автостоп, одним словом. Разве не здорово?
Начало "трансхребетного" перехода До Цхинвала, столицы Южной Осетии, остается 170 км. Вроде бы всего ничего, но ... Это "но" за-ставляет крепко задуматься: успею ли сегодня к вечеру? Шансы вообще есть, однако ... Почти двести "кэмэ" то вверх, то вниз по горному серпантину (к тому же учитывая пограничные реа-лии) - все равно что полтыщи по спокойной равнинной дороге. Значит, путь может занять це-лый день. Альтернативы, к сожалению, никакой: другой трассы, которая связывала бы россий-ский Север Осетии с номинально грузинским Югом, нет и в ближайшие годы не предвидится. Дорогу Алагир - Цхинвал начали пробивать в горах еще при Брежневе. В декабре 1986 г. в эксплуатацию сдали главный ее тоннель протя-женностью 3800 м - Рокский, крупнейший в Ев-ропе. На карте появилась новая автомагист-раль, получившая название Транскавказской (сокращенно ТрансКАМ). С распадом СССР и началом грузино-осетинской войны ТрансКАМ стал дорогой жиз-ни для тысяч людей, спасавшихся в Северной Осетии от холода, голода и гибели на родине. В обратном направлении шли грузы с гумани-тарной помощью и оружием для соплеменников на Юге. Свое стратегическое значение трасса сохраня-ет и сегодня - как кратчайший путь с Северно-го Кавказа в Грузию. Рейсовые автобусы, гру-зовики и легковушки движутся по ней неисся-каемым потоком, вызывая спрос у гибэдэдэшни-ков и редких автостопщиков.
* * * Водитель первой встреченной на станции "Газели" собирал пассажиров на Тбилиси. - Ай, какой рюкзак! Турист, да? Садись, довезу до цхинвалский дарога. А то всо пищьком да пищьком ... О читатель! Нет на Кавказе такого драйвера , который на слово "автостоп" не пе-респросил бы: как, пищьком? С радостью останавливаясь путешественнику и совер-шенно бескорыстно подвозя его, он убежден, что весь предыдущий и последующий путь рюк-закастый человек проделывает на своих двоих. Переубедить трудно, и потому на подобные вопросы я давно отвечаю односложно: угу. Наш забитый под завязку микроавтобус минует Эльхотовские Ворота - проход между двумя невысокими лесистыми горами и минут через десять останавливается у моста через Терек - начала "цхинвалский дарога". Пора вылезать. На часах полдевятого. Покончив с колбасой, разбираюсь с картой: точно, отсюда мимо Хуссар-Ирыстона не промахнусь. Направление жизнеутверждающее, как путь праведника: вперед и вверх без отворотов, через тернии пограничного КПП к неведомым пока звездам непризнан-ной республики! Поеду "короткими перебежками", чтобы не упустить ни одной достопримеча-тельности. Не прошло и получаса, как появилась первая. Усатый водила в мощной кепке-"аэродроме" вел потрепанный "ПАЗик" на Алагир. Толпа мужиков в таких же "аэродромах" и сельского вида те-тушек с детьми в мгновение ока заполнила долгожданный автобус. - Здравствуйте, можно с Вами по пути? - спрашиваю водителя. - Садись, какой вопрос!
Алагир оказался уютным городком на левом берегу реки Таргайдон, что впадает в Те-рек. Город настолько миниатюрен, что все его "нас. 20 тыс. чел." - ближайшие соседи. Полтора века назад в окрестных горах открыли месторождение свинцово-серебряных руд, которое дало жизнь промышленному поселению Алагир. Кроме горняцкого происхождения, этот самый юж-ный райцентр Северной Осетии знаменит православным храмом Вознесения Господня (1853 г.), молодым, но богатым краеведческим музеем (2000 г.), а также постом ДПС с огромными буква-ми ТРАНСКАМ. - :Ты кушал? - благословив в дорогу, настоятель алагирского храма отец Владимир сразу пе-реходит к мирским вопросам. Не дожидаясь ответа, он ведет меня в трапезную. - Варвара, на-корми паломника. Молодая прихожанка в косынке и длинной юбке до пят молча ставит на стол постный обед: суп из гречневой крупы, маринованные острые перцы и компот из сухофруктов. Я осматриваюсь. Многое здесь напоминает обстановку русской избы сто лет назад. Те же иконы с лампадками под потолком, такой же длинный стол с белой узорчатой скатертью. А вот и праправнучка той самой Мурки, которая ласково пела свою песенку под этой же лавкой в прошлом веке. Все ды-шит тихой, смиренной любовью, и не хочется уходить отсюда так резко и навсегда, как умеют в наше время. Даст Бог, когда-нибудь я еще вернусь сюда. А сейчас отправлю весточку домой и - снова в дорогу. Часть II. 130 км легенд и прозы жизни Автостоп - это не мероприятие. Это взаимоот-ношения людей на дороге. Это способ жизни. Это проявление доброты и дружелюбия. Это протянутая рука помощи. Б.Носик
Нескучный "КамАЗ" У "сторожевой башни" ДПС на выезде из Алагира останавливается темно-зеленый "Ка-мАЗ". Его драйвер с недовольной миной направляется в "башню" на переговоры. - Здравствуйте! По пути возьмете? - ловлю его на обратном пути. - А ты кто такой? - хором удивляются он и его напарник в кабине. - Да студент я, журналист. В Южную Осетию еду автостопом. - Раз журналист, значит, общительный, - рассуждает "рулевой". - В дороге нескучно будет. За-лезай! Какое счастье, что в кабине не два, а три сиденья! Одно для водителя, другое для напарника или экспедитора. Третье, оно же последнее, лакомым кусочком достается стопщику - одиноч-ке. Спасибо дизайнерам салона "КамАЗа" от российских хитч-хайкеров за заботу! Знакомимся. Дальнобойщики-осетины Володя (тот, что за рулем) и Имзар крутят баранку от самого Ростова, везут детское питание в грузинское село Ачабети под Цхинвалом. Вот это удача, радуюсь про себя, - все равно что от МКАД до Вологды или Воронежа попутку поймать! Как сказочный зверь, грузовик с ревом и дымом срывается с места. Ветер "за бортом" проры-вает пелену туч. Сквозь ясные окошки неба начинает проглядывать солнце, пока робко и по-весеннему внезапно. В Осетии это никому не в диковинку - в марте погода в горах может ме-няться каждые час-полтора. Весельчак Имзар неожиданно хлопает меня по плечу: - Ты воды сероводородной хочешь попить? - А есть? - Ха, ''есть''! Да хоть залейся. Сейчас из рога тебя напоим, как того Шурика ! Из "бардачка" действительно появляется настоящий рог, гладко отполированный ладонями хозяина. По всему видно, без дела не залеживается. - Всегда с собой возим для таких случаев, - читает мои мысли Володя. Примерно через кило-метр он жмет на тормоза. - Вот, как раз, село Тамиск. Есть такое на твоей карте?
Святой Георгий по-осетински Мы выходим на обочину дороги к минеральному источнику. Но что это? Над ключом, прямо на вершине скалы, стальной всадник на стальном коне топчет поганого змея. Святой Георгий? Да, только не иконописный юноша с копьем, как на Руси, а могучий седобородый старец в таких же золотых доспехах и красной накидке. Правда, почему-то без оружия. Осетины зовут его Уас (святой) Тырджи (Георгий) и почитают как небесного покровителя своего наро-да и всей Осетии. Образ старика-воина пошел из осетинского эпоса еще языческих времен, но нисколько не за-былся и в эпоху Интернета. И сегодня православный осетин, храня остатки древних верований своих предков, в начале и в конце застолья произносит неизменный тост "за Бога и Уастырд-жи" . Рядом с источником - кубышка. Проезжающие опускают в нее кто рубль, кто пять, кто червонец. Мы тоже жертвуем по монетке. Имзар с Володей прислушиваются к звону и сокрушенно цока-ют языками: эх, не скоро! - Что "не скоро"? - не понимаю я. - Вскрывать, вот что! Ящик наполнится - любой путник его может открыть. Тогда прямо здесь устраивают пир в честь Уастырджи, на все пожертвования. Вон и ларек рядом стоит, и столик специально вкопали. Священное место!
Легенды и были ТрансКАМа В дороге каждый занят своим делом. Минералка булькает в заранее припасенных бутылках, дальнобойщики наматывают новые километры, а автор этих строк медленно, но верно сбрасы-вает шоры московской деловитости. Среди столичной толчеи иногда хочется немного сказки, правда? На этой-то дороге в ущелье и начинаешь ощущать, что многое здесь если не волшебно, то уж наверняка загадочно. И развалины древних крепостей и святилищ на склонах гор; и ма-лые села в уютной котловине, где почти никогда не бывает снега и растут грушевые сады; да и сама дорога, что, змеисто извиваясь и проскальзывая сквозь тоннели, вползает все выше и выше. Существует поверье, что ее "опекают" некие горные духи с дурным характером: могут помочь путнику, а могут ни с того ни с сего обрушить на дорогу лавины и камнепады. На этот случай люди придумали систему слежения за лавинами с воздуха, их отстрел из пушек, антилавинные галереи вдоль трассы и другие защитные меры. Это спасает жизнь очень многим, но не всегда: почти каждую зиму то лавина перевернет автобус с пассажирами, то грузовик упадет в про-пасть со скользкой дороги. Так что люди страхуются вдвойне: одни располагают поблизости спасотряды МЧС, другие... задабривают пожертвованиями сверхъестественные силы.
* * * Из тоннеля выныривает встречный "КамАЗ"... другой... третий... всего девять "железных коней" с грузинскими номерами. Их "наездники" тоже побаиваются - не абстрактных горных духов, а вполне реальных бандитов, которые, случается, обирают дальнобоев до нитки. Потому-то по-следние и сбиваются в караваны, потому и платят североосетинской ГИБДД за сопровождение с мигалкой. На границе с Кабардино-Балкарией их передадут по эстафете местной милиции - разумеется, тоже не бесплатно. И так до самого Ставрополя или Краснодара - главных мест разгрузки грузинских караванов.
* * * За Хребтом нехорошую славу духов гор перенимают Люди-С- Полосатыми-Палками. В отличие от первых, бестелесных и загадочных, вполне материальные Полосатые Палки неплохо изуче-ны. Шоферам доподлинно известны их места обитания - дощатые будки через каждые 15-20 км, их основное занятие - проверка документов (в основном тех, которыми заведует Геращенко) и неизменное хобби - коллекционирование все тех же билетов Центробанка России. Их коварст-во примитивно и преследует опять же одну цель - получение "гонорара". Не стал исключением и наш "КамАЗ". Гаишники из Верхней Роки, конечно, попросили денег. Сперва вежливо и нена-вязчиво: ребята, бандиты кругом, можем дать сопровождение, вон наш "Жигуль" наготове. Ах, не нужно? Ну, дело хозяйское - все равно с вас 400 рублей, а с нас квитанция об оплате услуг с печатью. - М-да-а... Важнейшая отрасль здешней промышленности - вот так промышлять на дороге - афо-ристично заметил Имзар, расставшись с деньгами. (К чести ментов, квитанция об их незримом "сопровождении" сыграла роль талисмана на всю оставшуюся дорогу, оберегая нас от вымога-тельств на других постах.)
* * * Кстати, о дороге. Судя по внешнему виду, она не чинилась аж с советских времен - в отличие, например, от "Лачинского коридора" в растерзанном войной Нагорном Карабахе. Сейчас, че-рез семь лет после окончания войны (1994г.), "коридор" целиком восстановлен на средства Спюрка - армянской диаспоры. На Транскавказской перевальной воз и ныне там: петляют сильнее прежнего, стараясь отыскать неразбитые островки асфальта, и облегченно вздыхают, очутившись на российском (менее раздолбанном) участке дороги. Впрочем, шанс исправить положение все же был. Не так давно дорожные инженеры из Армении предлагали бесплатно отремонтировать "дорогу жизни" в обмен на беспошлинный проезд по ней армянских машин. Условие вроде бы выполнимое, но только не для Людей Из Дорожной Службы, которым сборы со всех проезжающих в мистический "ремонтный фонд" грели душу (и карман) больше, чем сам ремонт. Так идея гладкого покрытия стала очередной легендой ТрансКАМа.
Опыты дорожного гостеприимства За поселком Мизур разулыбавшееся солнышко раздело нас до рубашек. Вслед за ним заулыбались шире и мы. А затем всех троих в одно и то же время посетила мысль, уже однажды высказанная Винни-Пухом в чудных стихах: Час-другой пролетит, словно птица, И настанет пора подкрепиться. Как и водится в подобных случаях, мы поняли друг друга телепатически, по одному выра-жению оголодавших глаз. Наши завтраки остались далеко в прошлом, но перспектива сытного обеда, к великому счастью, оказалась близкой. Через пяток километров мы уперлись взгля-дом в придорожное кафе "Горец". - Пошли кушать, студент! - зовут мужики. (Эх, ребята, зачем особое приглашение?) Первые шаги после кабины по земле ... ох, трудновато - ноги затекли не по-детски. Но все последующие проделываешь вприпрыжку, спеша заправить вкусным горючим свой биомотор. Из кафешки пулей вылетает пострел лет 10-11 и бросается на шею Имзару. - Здорово, Арсенчик! Соскучился? - Имзар сажает пацаненка на плечи и начинает ка-тать по двору. - Это сын хозяйки, - поясняет Володя. Мы тут часто ездим, давным-давно знакомы. Сей-час увидишь, она нас очень уважает. На пороге появляется хозяйка Майя. Вот уж точно: живи она во времена Рубенса, он непременно сделал бы ее, пышнотелую и волоокую, героиней своих полотен. Да не один он - многие из великих, наверное, сочли бы за честь воспеть красоту женщины-аланки : и эти рас-пущенные волосы цвета воронова крыла, и глаза-угли на смугловатом лице, и плавно-неторопливую изящность движений ... Не потому ли "камазисты", эти пилигримы по долгу службы, всегда рады заехать к Майе на огонек? Тем временем она, болтая одновременно по-осетински с Володей и по-грузински с дальнобойщиками из Рустави, ставит на стол вкуснятину. Горячий борщ со сметаной и огром-ными кусками мяса, нарезанный ломтями пышный каравай белого хлеба, светлое владикавказ-ское пиво "Дарьял" и круглый осетинский пирог "картоф-чин" с картошкой и сыром. В общем, триумф желудка и торжество кавказского гостеприимства! Не сильно ошибусь, сказав, что здешний обычай боготворить гостя пошел сразу после Великого потопа. Точнее, с тех пор, ко-гда на склоне гор стало больше одного дома, и люди разного роду-племени стали навещать друг друга. Здесь помнят и многие кровопролития - от походов арабских халифов, персидских ша-хов, турецких пашей и русских экспедиционных корпусов до "мелкомасштабных" межродовых усобиц, когда люди годами сидели в четырех стенах, боясь кровной мести. Обо всем этом могли бы рассказать каменные оборонительные башни, что стоят по всему Кавказу с незапамятных времен, словно безмолвные богатыри-нарты. Гость в доме - Бог в доме, говорят здесь. От Терека до Аракса, от Поти до Баку по отно-шению к гостю судили о хозяевах, а через них - о народе в целом. С гостями братались, в знак особого уважения даже отдавали им на воспитание собственных детей и считали личным вра-гом любого, кто причинял гостю страдания. Личное время хозяев всецело принадлежало тому, то перешагнул порог их дома с миром. Однако прошедшее время здесь ни к чему. Создаваемый веками обычай гостеприимст-ва не смогли уничтожить ни массовый туризм в советское время, ни кровавые межнациональ-ные распри после распада "единого, могучего". Заботу и участие совершенно незнакомых лю-дей мне приходилось чувствовать в полуразрушенном Сухуме и спокойном Нальчике, воспе-том Лермонтовым монастыре Джвари и общаге Ереванского университета, и даже в войсковой части мятежного Карабаха, устроенной в здании бывшего степанакертского вокзала. Пришло время отправляться в путь. Расплатились ли Имзар и Володя, осталось тайной из тайн. Скорее всего, они сделали это незаметно для меня и за меня, пока мы с Арсенкой за-нимались борьбой на крыльце. Когда же я пошел благодарить хозяйку, та от денег наотрез от-казалась: с гостей не беру. Мужиков же явно расстроили мои "московские замашки" - распла-чиваться за себя. - То, что делается от души, на деньги не меряй, - говорили они по дороге, наперебой чи-тая импровизированную лекцию "Почему Кавказ не Москва". - Так что убери их обратно и, по-ка едешь с нами, не доставай - обидишь. :Я пишу эти строки спустя почти четыре месяца после возвращения домой, когда что-то помнится уже не так свежо, а что-то вообще изгладилось в памяти. Но накопленный на Транс-КАМе (да только ли там?) заряд альтруизма цел и, уверен, будет пополняться с каждым путе-шествием. Я твердо знаю, что при каждом удобном случае буду выплескивать его на друзей, родных, да и на совсем незнакомых. На тех же стопщиков, например. Особенно когда у меня бу-дет своя машина.
Великое пограничное стояние Селение Нар - последний населенный пункт перед границей двух Осетий. Оно же, как гласит дорожный указатель, "родина великого Коста Хетагурова", основоположника осетин-ской литературы и драматургии. Как во всей России о Пушкине, в этих местах каждый с гордо-стью скажет о Коста: он - наше все. Почти на краю обрыва у горной речки (она тоже носит имя Нар) - его сакля-музей, плосковерхий двухэтажный дом из грубого бурого камня. Дальше начи-нается пограничье; посты, подступившие к дороге горы - "двухтысячники" и вырубленный в их плоти почти четырехкилометровый Рокский тоннель. Снова становится зябко. Занудный дождь превратил разбитую дорогу в слякотное месиво и рассыпался тысячью блесток на стеклах нашего "КамАЗа". Полдесятого вечера; ребят клонит ко сну. Обстановка к этому весьма располагает. Только неясно, к счастью или наоборот. Офи-циально граница открыта, и российскому гражданину проехать в Грузию теоретически не-сложно - были бы в порядке загранпаспорт и виза. В Южную Осетию, на которую визовый ре-жим России не распространяется, попасть куда проще. Но опять же только теоретически. На практике дела обстоят "гораздо иначе", взять тех же шоферов грузовиков. Зная о потоках контрабанды по ТрансКАМу, таможня долго шмонает всех "дальнобоев" и обдирает тех, кто везет груз. Потом открываются вторые ворота, и теперь уже погранцы собирают бак-шиш с тех, кому обрыдло бесконечное "зависание" на КПП, - за право внеочередного проезда последнего препятствия - ''врат № 3''. Одни только легковушки да пассажирские "Газели" ми-нуют поборы на границе. Таков неписаный закон этой границы: нету груза - нет придирок, про-ходи транспортный контроль, и свободен. А полуторакилометровый караван грузовиков каждую ночь превращается в гигантскую спальню на колесах. - Так и напиши, ... - прибавив пару слов по-шоферски, резюмирует Володя. - Дашь на лапу - сразу пропустят, а нет - проторчишь до утра. Он залезает в спальный отсек и через минуту разражается храпом. Обняв руками руль, мгновенно отключается Имзар. Вся дальнобойная братия засыпает с привычной надеждой на завтра: авось утром выйдет другая смена и всех пропустят без задержки.
Из поднебесья на равнину Любая проблема рано или поздно решается. Решилась и наша. Ранним утром 24 марта на скрижалях Истории появилась новая запись: "В 5 часов 30 минут по московскому времени изрядно подмерзший, но не сдавшийся экипаж Нескучного "КамАЗа" был пропущен за границу". Короткий бросок - и мы в Рокском тоннеле. Его делит пополам невидимая линия, назва-ние которой - "государственная граница РФ" - выведено масляной краской на воротах под На-ром. Несколько лет назад посты стояли вплотную - прямо у северного портала. К нему с обеих сторон тянулись вереницы машин. Простаивая в утробе тоннеля долгие часы (когда же пущать-то будут?), двигатели никто не глушил. Да и правда: снова завестись в горах, особенно зимой, - дело не из легких. А вдруг с минуты на минуту караван зашевелится? Кто тогда возьмет на буксир заглохший в "трубе" старенький "Жигуль" или "Москвич"? В результате люди травились выхлопными газами. Кончилось тем, что пограничное начальство обратило на это внимание и перенесло паспортно-визовый и грузовой контроль на несколько километров в глубь России. ...В "трубе" приближение заграницы ощущается как нигде резко: чем ближе к южному порталу, тем меньше работающих ламп в освещении. "Свет должен быть не только в северном конце тоннеля, но и в южном его начале" - пожелание драйверов из Южной Осетии актуально уже не два и не три года. При включенном дальнем свете осторожно выползаем наружу и - ах! Говорят, в предгорьях те-плынь, какая и не снилась в майской Москве. А здесь, почти на двухкилометровой высоте, сно-ва зима. Белесое пасмурное небо, слившиеся с ним белоснежные горы и серая петляющая уз-кая лента дороги. Белое безмолвие. Почти мистическая картина. Джек Лондон, только с кав-казским акцентом. В предрассветной мгле глаза не различают ничего, кроме дороги и света фар встречных ма-шин. Дальше трасса скачкообразно спускается вниз, задевая грязно-белые языки сошедших лавин, - к теплой Карталинской равнине. Мартовская зима высокогорной Верхней Роки скоро сменится мартовским почти летом равнинного Цхинвала. Почти точно посередине между ними стоит районный поселок Джава. Точнее, стоял - в по-следний год существования СССР он стал эпицентром землетрясения силой в 7-8 баллов. С тех пор горы развалин на фоне гор Большого Кавказа - привычная часть здешнего пейзажа. За десять лет изменилось немногое: название поселка приобрело осетинское звучание - Дзау, да еще австрийская фирма по реабилитационной программе Евросоюза безвозмездно от-строила школу-интернат и среднюю школу имени Коста Хетагурова. Наверное, это единствен-ное в республике здание с пластиковыми окнами.
К вопросу о двоеженстве Вот и Ачабети. Русских надписей тут почти не встретишь - безраздельно господствует гру-зинская "виноградная лоза". Нескучный "КамАЗ" здесь сворачивает, а меня тут же подхваты-вает "Лада" - "девятка" на оставшийся пяток километров. Мужчина за рулем по-кавказски усат и немногословен, женщина рядом с ним - любопытна и словоохотлива. Через минуту я узнаю, что она работает директором Джавской школы-интерната, а через другую получаю в лоб: - Сергей, а если вы в осетинку влюбитесь? - Искренне. Донельзя прямо. С неподдельным инте-ресом - мою собеседницу явно интригует и то, что дома меня дожидается жена. - Э-э-э: - Признаться, чувствую себя нерадивым студентом на сессии, которого откровенно "валят". - Не думал об этом, - говорю честно и по возможности быстро. - А если она в вас? - Экзаменовка продолжается. Второй вопрос "билета" так же прям, как и первый. На такие либо отвечают молчанием, либо раскрываются как на духу. Последнее дает-ся совсем несложно. - Скажу, что я уже занят. Будь я театральным постановщиком, после этих слов снова опустил бы занавес. А сейчас я в недоумении: просто любопытствовали или вправду посватать хотели?
Часть III. Люди Хуссар-Ирыстона Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы. Э.-М.Ремарк
"Аполлон" родом из Южной Осетии В здании Юго-Осетинского университета, довелось увидеть стенгазету с потрясающими фо-тографиями горных походов. Подпись гласила: "клуб "Аполлон". Руководителем оказалась... маленькая хрупкая женщина, преподаватель исторического факультета ЮОГУ Тамара Нико-лаевна Шавлохова. Первое поколение единомышленников - те, кто собрались вокруг нее в далеком 1972-м, - ласково зовут ее "мама Тамуся". И поныне в свои шестьдесят "с хвостиком" она каждый год "по родству бродячей души" собирает ребят и ведет их... куда бы вы думали? Правильно, в горы. Подальше от подворотен, наркоты и водки. Не одна, конечно, - в компании бессменного аполлоновского "впередсмотрящего" Бала Бестаева, которому тоже знаком каж-дый камень на перевалах Южной Осетии. За годы существования клуба их пройдено десятки, и при этом никто не собирается забрасывать рюкзак и ледоруб в сарай. Десятилетие Республики (20 сентября 2000 г.) они решили отметить поко-рением десятки вер-шин Центрального Кавказа - по одной на каждый год независимости Хуссар-Ирыстона. Халаца, Фидар-Хох, Лазг-Цити, Сау-Хох, Зекара, Цил, Джермух, Мепис-Кало и одна безымянная вершина - везде остались следы "аполлоновцев". Десятую пришлось оставить в покое, ибо сентябрь - месяц дождливый, а старенькое снаряжение оставляет желать много лучшего. - Вы "просто" туристы-горники или не только? - спрашиваю Тамару Николаевну. - Конечно, больше! "Аполлон" - это пароль, это целая планета, - смеется она. - А если серьезно, мы учим и с к у с с т в у ч е л о в е ч е с к и х о т н о ш е н и й вообще. И не без успеха - сколько счастливых семейных пар сложилось у нас за 30 лет жизни клуба! Наверно, сами того не осознавая, "аполлоновцы" совершают настоящие подвиги: читают свои стихи и доклады по истории края, декламируют поэмы Коста со свечами в руках у его памятни-ка в день рождения поэта, снимают фильмы о клубе. Не сочтите за высокопарность: в полу-разрушенном городе, где не у всех есть газ, а свет подается по шесть часов в сутки, такие по-ступки иначе как подвигами назвать нельзя. Летом они снова собираются в горы. Совсем по Высоцкому: ... И можно свернуть, обрыв обогнуть, Но мы выбираем трудный путь, Опасный, как военная тропа. Пожелания все те же - удачи на восхождениях. Чтобы все вернулись живыми, здоровыми, про-светленными, ну и, само собой, чтобы "снаряга" не подвела. Последнее по счету напутствие гораздо актуальнее, чем может показаться на первый взгляд. Вся аполлоновская походная ут-варь стара как мир, а новую и притом хорошую при средней зарплате в 200-300 рублей никто в Южной Осетии приобрести не в состоянии. Остается одна надежда - на то, что российский ту-рист "аполлоновцу" - друг, товарищ и брат. А значит, имеющий глаза да прочтет, имеющий воз-можность да поможет! Тем более что 1 марта 2002 г. клубу исполнится 30 лет, а на дни рожде-ния принято делать подарки.
Детективчик по-цхинвальски со счастливым концом В базарный день я узнал много интересного. Например, что тклапи - это листы протертых с са-харом а затем высушенных алычи, сливы или абрикоса. Арахис и фундук - привычное и дешевое здесь лакомство, как наши родные семечки. А чистое виноградное вино готовится в каждом доме без добавления сахара, спирта и красителей и потому обладает волшебными свойства-ми: после хочется петь, брататься со всем миром и видеть в каждом своего лучшего друга. На-груженный всевозможными вкусностями с базара, я добрел до вокзала. Рифма, конечно, дело хорошее, а вот с электричками в этих краях, наоборот, плохо. Когда-то отсюда можно было дое-хать до Тбилиси или до Черного моря всего-то с одной пересадкой. Последние 10 лет рельсы ржавеют, и это, видимо, надолго. Ближайшая "живая" станция Никози - примерно в 5 км к югу, которые проходятся единственным рейсовым транспортом - "пешкарусом". Никози - уже Горийский район Грузии, с которой, известное дело, у России визовый режим. Оформлять визу - минимум 15 долларов, которых у меня с собой нет. Впрочем, как нет и жела-ния поддерживать идею разделения народов, в особенности материально. "Ну и хрен с ней, с визой. Проверят, не проверят - кто знает? Все говорят, погранпостов в Ни-кози нету. Махнем нелегально?" - подначивает сидящий внутри меня авантюрист. "Конечно, какой разговор". - Я целиком с ним согласен. Стартую. На часах 18:55 по Москве. В Южной Осетии стрелки переводить не надо - местное ру-ководство давным-давно заменило тбилисское время московским. Отлично, значит в Никози приду тоже в 18:55, но уже по Тбилиси. Поди ж ты, расстояние с гулькин нос, а из одного часо-вого пояса в другой перешагиваешь! Сгущаются сумерки. Господи, как пустынно кругом. Ни души - один только ветер, лай собак да дым печек-буржуек. Ну что встал, Серега, вперед! Взялся же за гуж. Вот и шагай куда задумал во имя и на пользу науке вольных путешествий! Топ, топ, топ - до чего же приятно идти по равнине. Мелькает шпала за шпалой под подошвами тяжелых "гадов". Однако дойти до платформы обетованной мне так и не повезло - перехвати-ла милиция. Откуда ты, вечерний бродяга? По долгу службы, а больше из удивления патрулю захотелось проверить мои документы. В итоге я с ветерком доехал до Цхинвальского РОВД, где жадные до общения ребята в форме стали переписывать мои паспортные данные. Честное слово, их умению позавидовал бы и Юлий Цезарь: заполнять журнал дежурств, болтать по те-лефону, переговариваться с сослуживцами и листать чей-нибудь паспорт - такое было бы не под силу даже ему. - Ладно, москвич, иди. У тебя все в порядке, - напутствовали меня камуфлированные парни. - Но если ты шпион, знай: Повисла многозначительная пауза, а я приготовился к словесной буре. Вдруг-таки увидят во мне "шпиена"? Но вместо бури выглянуло солнце: - Так вот, знай, что секретов у нас давно не осталось! Хочешь посмотреть на оперативную ра-боту? У всего отдела сразу поднялось настроение.
Жрец Новейшей истории 21-28 марта, Цхинвал-Дзау (Джава)-Знаур. В доме Алексея Георгиевича Маргиева на Колхозной улице спартанская обстановка: стол, не-сколько стульев, типичная для нынешнего Закавказья печка-буржуйка, телевизор и армейская койка. И - роскошнейшая библиотека, наличие которой сделало бы честь любому московскому книголюбу из семьи потомственных интеллигентов. На стеллажах от пола до потолка красуют-ся Брокгауз и Ефрон дореволюционного издания, полностью Большая Советская энциклопе-дия, вся серия "Жизнь замечательных людей" и даже огромный подарочный фолиант "300 льтъ дома Романовыхъ" 1913 года, который с трудом можно удержать одной рукой. Тут я, пожалуй, поскорее наступлю на горло собственной песне, чтобы не поддаться искуше-нию порыться в книгах увлеченного старика хотя бы денечек. Скажу только, что первые тома в собрании Алексея Георгиевича появились еще в 1944-м. Тогда он, студент-первокурсник Тби-лисского университета, экономил на желудке, тратя крошечную стипендию на книжных разва-лах "блошиных рынков". Ну, а в 70-е, в бытность председателем райкома КПСС Ленингорского района Юго-Осетинской автономной области, его библиотека разрослась почти до нынешних размеров. Теперь это самое важное дело его жизни - дом он давно построил, сад вокруг поса-дил, двоих детей воспитал, внуков взрастил. Дело жизни и единственная большая отрада, ибо любимую жену он похоронил несколько лет назад. В Цхинвале он известен практически каждому как Собиратель Истории, как человек-архив. Сильно сомневаюсь, чтобы фонды исторической литературы главной государственной биб-лиотеки Южной Осетии (по статусу аналогичной нашей "Ленинке") были богаче коллекции Маргиева. Скорее наоборот. В Госкомитете ЮО по печати и информации его вообще ценят на вес золота. А все почему? По-сле пожара 1994 г. центральный архив ЮО лишился многих материалов по Новейшей истории. Если бы не Маргиев, восстановить их было бы невозможно. Точнее - если бы не вершина "айс-берга" его библиотеки - 88 томов документов по грузино-осетинскому конфликту. Статьи из централь-ной, тбилисской и местной печати; сводки о состоянии здоровья раненых ополчен-цев, полученные Алексеем Георгиевичем в приемном покое Цхинвальской больницы; выпу-щенный отдельной книгой сборник школьных сочинений "Дети блокадного Цхинвала"; сведения о разрушениях, погибших, пропавших без вести... Во время войны Грузии против осетин он, разменявший седьмой десяток, был на переднем ее крае, добывал информацию из первых рук. Сегодня на основе материалов Подвижника гото-вится сборник под рабочим названием "Журналисты о событиях в Южной Осетии 1989-1992 г."
К знаурским древностям " Сохранились: крестово-купольные камен-ные храмы Армази (864), Тигва (1152), Икорта (1172), дворец в с. Дзагина (17 в.). " И все! В описании рукотворных древностей Южной Осетии 600-страничная "Энциклопедия ту-риста" предельно лаконична. Ее авторов можно понять - они стремились объять весь бывший Советский Союз под одной обложкой и пожертвовали подробностями ради всеохват-ности. Но все-таки... Кто построил, есть ли фотографии, в каком состоянии сейчас? Наконец, есть ли там что-либо музееподобное или, наоборот, природа шаг за шагом возвращает себе отнятое у нее человеком? Да, один очарованный осведомленный домосед способен задать больше вопросов, чем сто путешественников смогут ответить. Чистейшая, без примесей, прав-да. На одолевавшие меня в библиотеке "домоседские" вопросы в путешествии пришлось отве-чать мне самому. На главный вопрос "где?" помог ответить Маргиев: оказалось, что половина "энциклопедических" достопримечательностей ЮО скопилась в Знаурском районе. Значит, нам туда дорога! Итак, Тигва, Дзагина и из любопытства - райцентр Знаур. Ясным утром 28 марта мой сон прервало бодрящее "би-би!" Судя по частоте по-вторения, сигнал мог означать одно: "па-а-дъе-ом!!!" Впрыгивая в штаны и впопыхах умываясь, понимаю, что Ирина Аркадьевна сдержала слово. Один наш с ней спор о преимуществах авто-стопа окончился тем, что она решила организовать мне машину. "Вот и будет тебе стопро-центная попутка, - приговаривала она при этом. - С таможенниками ли договорюсь или со Зна-урской районной администрацией, но машина будет. Это лучше, чем надеяться только на уда-чу. Разве не так?" И вот чуть свет вижу под окном "сбычу мечт" - новенькую белую "Ниву" из таможенной службы. В качестве провожатого - крепкий парень Эдик: здоровенная, с две моих, лапа, соот-ветствующей крепости рукопожатие и флегматичность сына "финских хладных скал" вместо южной горячности. Для малого сегодняшняя поездка - выполнение приказа начальства, что он добросовестно и делает. Кстати сказать, без тени удивления, будто каждый день толпами во-зит разномастных туристов по всем четырем районам своей компактной страны. По улицам еще пустого Цхинвала выруливаем за город в западном направлении. Сине-ва уже расплескалась по всему небу. Солнце, съедая остатки снега и даря земле тепло, засо-биралось с востока в зенит. Зимы нету и в помине. Вокруг бесснежные буро-зеленые холмы; повсюду сельские дома с нарядной ярко-оранжевой крышей из черепицы, сады и виноградники - благодать! Мы гоним на полной скорости с опущенными стеклами, отдавая лицо и волосы лас-кам теплого ветра. Эдик врубает музыку на полную мощность и нетерпеливо давит на газ. Но увы, увы - романтика скорости с маху разбивается о вздыбленный асфальт. Разо-гнались - притормозили, снова разбежались - опять замедлились, и так все 32 километра до Знаура. При движении в таком режиме средняя скорость - около 30 километров в час. Больше водитель, оберегающий свою машину от обилия выбоин и трещин на трассе, просто побоится выжать. Но все-таки - едем! По учению Антона Кротова, в этом-то и заключается маленькое ав-тостопное счастье: всегда лучше плохо ехать, чем хорошо стоять. За селом Авневи подбираем голосующего дедка-крестьянина. Он тоже добирается в Знаур. Узнав, чтo я хочу посмотреть, терпеливо поправляет мое произно-шение: не "Дзагина", а Ж ь а х и н а, причем ударение на последнем слоге! У южан свой диалект осетинского языка - кударский. "Дзагина" говорят се-веряне. У них бытуют свои диалекты - иронский, на котором выходят газеты, книги, радио- и те-лепрограммы, и менее распространенный дигорский. Все различия между диалектами - в ос-новном на уровне фонетики. К примеру, резкий северный звук "дз" на Юге превращается в мягкое "джь" или "жь". Лексической разницы практически нет. Письменность тоже одна - адап-тированная к осетинской системе звуков кириллица. Так что в общении на родном языке один осетин полностью поймет другого. В то же время каждый из них по говору догадается, из како-го уголка Осетии родом его собеседник. Такие дела. Старик не спешил, и мы втроем свернули в направлении Дзагины-Жьахины. Обещанный "Энциклопедией туриста" дворец на самом деле оказался развалинами крепости, за которые в отсутствие человека активно взялась природа. Большущие округлые камни фундамента утонули во мху и кустарнике. На некогда вытоптанном "под ноль" земляном полу буйствовала ежевика - еле продраться! Наверху невесть как пристроились молодые деревца, а деревянные перекрытия-бревна между ярусами башни облюбовали для ночлега дикие голуби, изукрасив-шие внутреннюю часть стены характерными потеками. В общем, картина, достойная средневе-ковых баллад и романов в стиле "фэнтэзи"! Я тысячу раз пожалел, что в "мыльнице" кончилась пленка, а старик с Эдиком почему-то не разделили моего восторга, оставшись курить у маши-ны. "Подумаешь, какие-то развалины. Я их каждый день вижу, - рассуждал старик. - Вот Москва - совсем другое дело." Я же был прямо противоположного мнения. С разговорами об этом мы поехали дальше. Торманеули, Терегвани, Ахалшени - за окном одно грузинское село, не успев кончиться, перетекает в другое. Словно разноцветные бусины, нанизыва-ются они на нитку дороги. За разговорами показался и Знаур - в общем-то обычный, не балующий зрелищами поселок. На-лицо все атрибуты цивилизации: несколько школ, отделение связи, автостанция (автобусов на Тбилиси в расписании значится больше, чем на ближний Цхинвал). Не скрывается от глаз и по-слевоенная разруха - в 1991-1992 гг. Знаур, как и Цхинвал, был под обстрелом. Одна из поселковых улиц - отворот на грузино-осетинское село Тигва. Каменистая, ползущая вверх и, следовательно, ускоряющая процесс пищеварения грунтовка. Асфальт? От-куда? Не смешите! Там, где особенно интересно, за редким исключением его не было никогда. Монгольские степи, пирамиды майя, экваториальные леса Африки, Дзагина и Тигва - кто когда-нибудь видел там самосвалы и катки дорожников? То-то. Нашу белую "Ниву" то капитально встряхивает, то бросает из стороны в сторону. Эдик "обнадеживает": в сезон дождей, в мае-июне, приходится и похуже - недлинную дорогу развозит так, что прохождение превращается в настоящее "Кэмел-Трофи". Так что сейчас, в марте, это всего лишь цветочки, но уж никак не ягодки. - Так, кажется, говорят русские? - улыбается мой немногословный провожатый. - Мы почти приехали. Посмотри! И верно, вот о н ! Приветствуя издалека, собор играет светом, блестит новехоньким оцинкованным железом на каждой грани пирамидального купола. Храм довольно хорошо со-хранился и всем своим видом напоминает кряжистого, могутного старика: хоть и давно в летах, но все еще - о-го-го! С трудом верится, что эта врубленная в небо крестово-купольная громада всего на пять лет моложе Москвы. На Тигвинском холме дочь Давида IV, царя-объединителя Грузии и современника Юрия Долгорукого, поставила церковь - в продолжение дела отца. Не случайно Давид был прозван Строителем (по-грузински Агмашенебели) и впоследствии причислен к лику святых Грузин-ской православной церкви. (В тбилисских храмах мне приходилось видеть иконы Давида Строителя. Царь-созидатель изображен на них с храмом на раскрытой ладони). Его дочь основала в Тигве женский монастырь и ушла туда настоятельницей. Время не пощадило монастырские приделы, но сам собор продолжал действовать столетиями, и лишь в 30-е годы прошлого века его захотели уничтожить. И взорвали бы без разговоров, если бы не умный председатель местного колхоза. Теперь не узнать, чтo говорил он воинствующим без-божникам, но факт, что его усилиями собор не тронули. "Упразднить", конечно, "упразднили", но не порушили - приспособили крепкое здание под колхозное зернохранилище. В конце 80-х храм снова стал храмом, но сейчас священников катастрофически не хватает и потому службы совершаются по большим праздникам. В остальные дни на вратах висит внушительных разме-ров замок. Отпирают его только местные и тбилисские энтузиасты-реставраторы, реставри-рующие интерьер по мере поступления денег. Эту историю рассказал местный реставратор - милый грузин средних лет. (Назовем его Нодаром, ибо настоящее его имя, к сожалению, забылось.) Без лишних вопросов он открыл во-рота. Действительно, зачем проводить дознание, если сразу видно, что приехавшие незна-комцы больше всего похожи на гостей? А тем более раз интересуются... - Канэщна, захадытэ! - радушно приглашает Нодар. - Увидитэ, как мы тут управляэмся. Внутри, как молчаливые прихожане на безгласной службе, - сплошь строительные леса. По ним при желании можно залезть под самый купол. Но и без этого видно, что работы еще много: в углах лежит хлам, стены не оштукатурены, окна застеклены только на барабане. Ста-рых росписей нет - их, как в осетинском храме Мадымайрам в соседнем селе Хетагурово, в свое время съела сырость. Из образов на столике перед амвоном лежит одинокая репродукция рафаэлевской "Сикстинской мадонны". Тут-то прорывается наружу мое буквоедство: - Постойте, - дивлюсь я, - но ведь Рафаэль был католиком. А храм-то православный! Нодар смотрит на меня с укоризной: ему явно не по душе моя невольная ортодоксаль-ность. - Э, дарагой, их же ЛЮДИ приносят, - отвечает с непосредственностью ребенка. - Кто щто может, из дом в храм нэсет. Щто мнэ, выбрасыват, щто ли?! - И я понимаю, что он прав в главном: как важно быть терпимым. Там, где из поколения в поколение люди ходят в один храм, а их ма-ленькие дети щебечут меж собой на смеси языков своих родителей, "терпимость" и "мир" - сло-ва-синонимы и основа жизни.
Сердце русское - забота кавказская Ленинское национально-территориальное размежевание проводилось с расчетом на скорую мировую революцию, которая, как известно, должна была смести все границы. Поэтому внутри СССР таковые проводились на скорую руку. Серьезность проблемы сполна сказалась после распада Советского Союза, когда прозрачные административные границы некогда братских республик превратились в государственные; когда сами новонезависимые государ-ства обзавелись КПП и таможнями, а кое-где и приграничными минными полями. Как еще одно следствие того - существование на руинах СССР регионов с вполне ре-альной, но не признанной мировым сообществом государственностью: Абхазии, Нагорного Ка-рабаха, Приднестровья и Южной Осетии. Точнее, в последнем случае существует две Осетии в составе двух разных государств, одно из которых официально не признает право осетинского народа на территориальную ав-тономию. Республика Северная Осетия-Алания - субъект Российской Федерации и "сепарати-стская", "так называемая" Южная Осетия, тяготеющая опять же к России, но де-юре принадле-жащая Грузии. Таким образом, единый осетинский народ в одночасье оказался разрезанным на части государственной границей. Во-вторых, русское и русскоязычное население Южной Осетии стало для России иностранцами со всеми вытекающими отсюда послед-ствиями. В 1999 г. Государственная Дума приняла закон "О государственной политике РФ в от-ношении соотечественников за рубежом". В нем юридически определяется понятие "с о с т е ч е с в е н н и к и з а р у б е ж о м" и декларируется их поддержка государством в социально-экономической, культурно-образова-тельной и других областях. Закон оговаривает также во-просы финансирования соответствующих правительственных программ из российского бюд-жета. Начи-нание, несомненно, полезное. Но как дела обстоят в действительности? Ирина Аркадьевна Джанаева уже десятый год возглавляет русское общество "Россы" и является членом Совета соотечественников при Госдуме. Естественно, она знает об этих и других проблемах не понаслышке. Итак... - С чего же все началось? - Летом 1992 г., когда мы вышли из бомбоубежищ, первым вопросом было: кто же теперь о нас позаботится? Я стала обзванивать знакомых: живы ли? не уехали? Так появилась инициа-тивная группа. Мы обратились в Цхинваль-ский горисполком с просьбой о создании русской общины. 8 сентября 1992 г., когда приняли решение о нашей регистрации, можно считать днем рождения "Россов". - Какими же были ваши первые шаги? - Поначалу мы просто собирались вместе, делились своими переживаниями. Это нас очень сблизило. Потом постепенно наладили контакты с миссией ОБСЕ в Цхинвале, посольст-вом России в Грузии, Министерством по делам национальностей РФ (особенно с Наилей Ра-мазановной Маликовой). В результате стала поступать гуманитарная помощь - например, пай-ки Бундесвера, оставшиеся после американской операции против Ирака "Буря в пустыне". То-гда наши старики по-настоящему поверили, что о них не забыли, не бросили на произвол судь-бы. - Вы сказали "старики"... - Да, именно. Сейчас в Южной Осетии из 6,5 тысяч русских осталась примерно тысяча - самые старые и неимущие; те, кто приехали сюда по комсомольским путевкам как молодые специалисты и всю жизнь посвятили нашему народному хозяйству. Здесь у них родных нет. У многих дети живут в России, но они не настолько обеспечены, чтобы перевезти к себе родите-лей. Наши пенсии - 60-100 рублей в месяц, и то с большой задержкой. Общество "Россы" много раз обращалось к Правительству РФ: почему бы не установить российские пенсии тысяче ста-риков? Но вопрос так и остался нерешенным. Как бы цинично это ни звучало, этого и следовало ожидать. Ведь все происходящее в ЮО Москва называет внутренним делом Грузии. Официальный Тбилиси считает, разумеется, так же, но, не имея реальной власти в регионе, ничего не делает для его населения. В итоге люди оказались в правовом вакууме, заполнить который власти непризнанной республики объ-ективно не в силах, - как раз из-за того, что суверенитет Южной Осетии не признан мировым сообществом. Многие насущные проблемы при-ходится решать местным общественным и меж-дународным гуманитарным организациям: Меж-дународному комитету Красного Креста, "Вра-чам без границ" и т.д. Но многие сложности и по сей день остаются неразрешенными. Один из камней преткновения - ситуация с документами. - ...Вот появляется на свет маленький человечек, его несут в ЗАГС. И там родителям вы-дают бумажку с печатью - бланков свидетельств о рождении в республике нет. Ребенок окан-чивает школу и сталкивается с отсутствием аттестатов. Наконец, уже в качестве выпускника нашего единственного государственного университета он не может получить диплом - опять же нет бланков. Старые советские в Южной Осетии кончились, а новые грузинские мы не при-емлем. - Как же выпускники университета устраи-ваются на работу без диплома? - Хорошо, что в Южной Осетии еще верят академическим справкам об окончании вуза. А в России? Вопрос риторический! Я давно поднимала вопрос о том, чтобы ЮОГУ имени А. Тиби-лова стал филиалом российского госунивер-ситета. Тогда проблема дипломов решилась бы автоматически, да и выпускники ЮОГУ были бы востребованы в России. Однако последнее слово здесь остается за Минобразования РФ. - А как обстоит дело с паспортами? В На-горном Карабахе они армянские, в Приднестро-вье готовят свои собственные. А у вас? - Отмены советских паспортов у нас не происходило. Запасы бланков у нас иссякли, вместо них 16-летним гражданам республики стали выдавать справки формы № 9 МВД РЮО. А поскольку наша республика не признана, ее граждан, направляющихся в Россию к родственни-кам, российские пограничники разворачивают обратно. От имени русского общества "Россы" я писала В.В. Путину, что это прямое нарушение свободы передвижения, гарантированной ст. 27 Конституции РФ. В ответе говорилось, что Россия признает не справки, а паспорта образца 1974 года. Круг замкнулся. Небольшую партию чистых советских загранпаспортов нам присла-ли из Владикавказа власти Республики Северная Осетия-Алания. Но это капля в море! Боль-шинство населения Южной Осетии осталось невыездной. В Республике Грузия единственным госу-дарственным языком принят грузинский. Рус-ский не имеет даже статуса языка межнацио-нального общения. В мятежной Южной Осетии положение иное: наряду с осетинским русский язык считается официальным языком органов власти, местного самоуправления и делопроиз-водства. Одной из причин "развода" ЮО с быв-шей метрополией было как раз несогласие осе-тин переходить на одноязычное - грузинское - делопроизводство. Преподавание всех предме-тов в юго-осетинских школах и университете ведется на русском. В связи с этим самое вре-мя задуматься, насколько качественно такое образование. - Ирина Аркадьевна, интересно, по чьим программам ведется обучение в Южной Осетии? - По российским, и только. Но и здесь мы наталкиваемся на препятствия. Согласно про-грамме поддержки соотечественников в странах СНГ, российское правительство бесплатно присылает учебники в страны ближнего зарубежья. В том числе и в Грузию, конкретно - в Тби-лиси, чтобы там их распределили сами. Но не секрет, что в Грузии количество русских школ год от года сокращается и в половине получаемой учебной литературы там нет необходимости. А до нас она зачастую не доходит. Поэтому на Совете соотечественников при Думе я не раз просила, чтобы это была адресная, направленная помощь. - Молодых педагогов Южной Осетии, навер-но, тоже готовят в России? - По-разному: и в ЮОГУ, и в российских вузах. Однако в Россию многим путь бывает за-крыт из-за тех же проблем с отсутствием паспортов. Взять хотя бы историю 1999 г., когда со всей Грузии в Ростов-на-Дону направляли группу учителей русских школ для повышения ква-лификации. От Южной Осетии мы направили трех человек. Так их в тот же день власти Грузии возвратили в Цхинвал как не имеющих грузинского гражданства! Правда, в 2001 г. мы добились своего: министерство образования РЮО совместно с "Россами" направило на эти курсы шес-терых педагогов, чтобы они, вернувшись, передали новые знания коллегам.
Живые и мертвые Улица Советская, пятая школа. Старенькое здание-"коробка", баскетбольная площадка и бего-вая дорожка, по которой самозабвенно носится детвора лет семи-восьми. Обыкновенная идиллия, знакомая всем, кто сидел за партой хоть год, хоть сорок лет назад. Но - обманчивая. Маленькие люди, родившиеся на этой земле уже в мирные годы, п р и в ы к л и к могилам зем-ляков, ушедших за год-два до их появления на свет, и к часовне Скорби, что высится прямо на школьном дворе. Для них, этих осетинских мальчишек и девчонок, такое зрелище - часть их повседневной жизни. Детям советских коммуналок сороковых-пятидесятых, наверно, так же привычно было видеть безногого соседа в гимнастерке с орденами или портрет старшего брата в танкистском шлеме, погибшего на Курской дуге. Другой жизни страна тогда не знала. В Южной Осетии сегодня под-растают люди, которые тоже не представляют, как может быть иначе, чем теперь. Как во дворе школы выросло кладбище, знают все горожане. А многие из тех, кто старше во-семнадцати, и вовсе видели все своими глазами. Первые цхинвальцы легли в эту землю после кровавого Рождества 1991-го, когда Гамсахурдиа решил силой "навести порядок" в непокорной автономии. К лету-92 здесь обрели последний приют полтысячи человек - осетинских опол-ченцев, цхинвальских омоновцев и беженцев. Последние добирались в спасительный Влади-кавказ, но не доехали - попали в засаду боевиков "Мхедриони" на Зарской дороге. Но почему все-таки у школы? Не ждите патетики: дескать, чтобы помнили лучше, и прочее в том же духе. Причина гораздо проще, чем вы, может быть предположите. На Згудерском спуске, где хоронили в советское время, встали грузинские милиционеры и отряды "Мхедриони". Им нужно было "просто" обстреливать город, лупить по его кварталам без разбору, и любой цхин-валец, появившийся на Згудери, больше других рисковал схватить пулю. Цинично? Вероятно, но война иной не бывает. - Ляжем спать, а тут обстрел. Быстро хватаем детей - и в подвал. Наши мужчины по ночам дежу-рили у подъездов, чтобы мародеры не разграбили квартиры. - Ирина Аркадьевна Джанаева, председатель русской общины ЮО, вспоминает военное лихолетье, как будто оно кончилось вчера. - По телевизору показывали, как где-то люди радуются, а мы прятались от мин и снаря-дов и чувствовали, что о нас никто не помнит. ... До этой встречи я думал, что лишь в красивых легендах верная собака сторожит могилу сво-его хозяина. В Цхинвале начала 21 века грустная легенда стала прозой жизни. На холодной мраморной плите, свернувшись калачиком, лежал большой рыжий пес - худющий и хромой. Достаю из сумки хлеб, протягиваю рыжему. Потянулся и отпрянул. Хочет, очень хочет, но боит-ся. С тех пор как убили хозяина, пес не верит в добро и не доверяет людям. Когда-то ведь верил и доверял - в щенячьем возрасте, когда было кого лизать в щеку и где жить. Сейчас он предпо-читает отковылять в сторону - на всякий случай. Все еще свежа память о тех двуногих с беше-ными глазами и резким чужим запахом, что однажды ворвались в их двор и громко плевались огнем из каких-то железных штуковин... - Он опять придет сюда, вот увидите. - Голос за спиной среди звенящей тишины заставляет вздрогнуть. Оборачиваюсь: женщина лет 55, пришла навестить могилу сына. Ее старший десантником про-шел Афган. На дембель уходил без единой царапины и, вернувшись, с ходу поступил в Юго-Осетинский пединститут. Пуля отыскала его на второй войне, на одной из высот, когда он, уже семейный, пошел защищать свой город. Командир разведгруппы, "афганец" Геннадий Дзабиев погиб за месяц до ввода миротворческих сил. Его мама, Надежда Дмитриевна Кулумбегова, никогда не говорит о сыне как о мертвом. Но на граните, бесстрастном камне - неизменное " Рухсаг у!" По-русски - царствие небесное. Право-славные всего мира считают его высшей наградой праведному человеку после земной жизни. А что оставалось тем, кого война, по счастью, пощадила? Поначалу многие были способны лишь мстить. Своими глазами видел сожженную грузинскую школу напротив ЮОГУ. Точнее - одни стены да деревца внутри, успевшие вырасти по грудь. Осетины поступили со школой по принципу кровной мести: "око за око, зуб за зуб". Когда наваждение схлынуло, решили увековечить имена павших. В честь отстоявших респуб-лику ополченцев назвали улицы - в ущерб памяти о класси-ках марксизма-ленинизма, рево-люционных писателях и знаменитых грузинах, чьи имена улицы носили при советской власти. Ни Маркс, ни Герцен, ни поэт Важа Пшавела не развязывали бойню. Ясно как белый день, что они не виноваты. Но опаленному войной народу стала важнее другая память, а советские на-звания остались в минувшей - довоенной - эпохе. Легенда гласит, что когда Бог создал осетина, то в напутствие сказал ему: "Живи, терпи и преодолевай трудности". - При нашем положении один год идет за пять. И если взять, например, меня, то мне лет сто на-бежало, - убежден Коста Георгиевич Дзугаев, председатель Комитета по делам печати и ин-формации. По паспорту ему 45. Коста - человек с юмором, и слова его можно принять за шутку, если бы сквозь них в упор не смотрела правда. Когда Грузия сделала выбор в пользу независимости, маленькая автономная область решила остаться в СССР. Но Союз распался, и народу Южной Осетии осталось одно - защищать свою вынужденную (и никем не признанную) независимость, чтобы выжить. Пройдя через лишения и ожесточение от потерь, осетины нашли в себе силы остаться людьми и не держать зла на гру-зинский народ. Да, смешанных браков почти не стало, но всеобщего отчуждения тоже нет. По-прежнему в Хуссар-Ирыстоне каждый как минимум на бытовом уровне владеет русским, осе-тинским и грузинским языками. Крестьяне-грузины спокой-но торгуют на цхинвальском рынке, с цхинвальского вокзала каждый день отправляются автобусы на Тбилиси, Кутаиси и Батуми, а грузинские села Тамарашени, Ачабети, Курта и Кехви между Цхинвалом и Дзау живут отнюдь не на осадном положении. ...
... Несмотря на разруху, всеобщую бедность и безработицу, люди Южной Осетии сумели сохра-нить доброту и открытость. Ни одну ночь вы не будете ночевать под открытым небом, на улице вас всегда подвезут не требуя денег и на следующий день встретят как доброго знакомца. Несмотря на то, что на вопрос о будущем их родины никто не может дать точного ответа, люди продолжают надеяться на объединение с братьями на Севере. "Мы стремились к тому, чтобы даже наш герб был максимально похож на североосетинский, - рассказывал мне министр внеш-них связей ЮО Мурат Кузьмич Джиоев, историк по образованию. - Изображение снежного бар-са на фоне семи гор восходит к 10 в., к эпохе нашего государственного единства. Южные осети-ны видят свое будущее в единой Осетии в составе России".
Эпилог Прощай? Нет, до свидания! 29 марта, Владикавказ. Я, конечно, вернусь, Весь в друзьях и мечтах, - продекламировал я дома перед отъездом. Судьба мудро пошутила в ответ: по ее воле эти две строчки оказались пророческими. Нет, случайность и "розовые очки" тут не при чем - с Кавка-за все возвращаются такими. Все, кто приезжает сюда с миром и по своей воле. - Хозяюшка, я в четвертый! - на ходу отдаю проводнице билет и пробираюсь к заветной верхней полке плацкартного вагона. Странное состояние "Почти Дома" для меня продлится почти 32 часа - именно столько "Осетия" идет до Москвы. Дорожная программа мак-симально проста: спать, спать, СПА-АТЬ!!! Долго, беспробудно, добирая то, что сознательно недоспал на охоте за впечатлениями. За окном вагона мелкий дождь, такой же, как под Наром ровно пять дней назад. Мне ка-жется, он шепчет о расставании. Не будем прощаться, Осетия, ладно? Бог даст - еще свидимся. Летом или зимой - все равно, ведь теперь у меня есть осетинская шляпа из войлока, на память от новых друзей. Если же нет - я увожу частичку твоей теплоты в своем сердце. Всегда буду благодарен за такой щедрый подарок. А как усвоил твой урок гостеприимства, проверю по приезде на друзьях. Разумеется, в роли хозяина. Резкое движение зажигалкой - и пробка от "Дарьяла" со звуком выстрела отправляется в полет. - Ты смотри, прям как шампанское! - изумляется Сослан, мой сосед по купе. Осетия - его малая родина, а в Москву он едет гостить. Состав резко дернулся и покатился из весны в зиму. Я молча передаю Сослану пиво. Он делает глоток и лукаво прищуривается: - А за что пьем-то? - За всех за нас, за весь Кавказ! - вспоминаю я универсальный тост. Мы оба хохочем.
Его пьеса, посвященная Южной Осетии завоевала первое место на конкурсе молодых драматургов!
Гимн клуба.
Когда города зажигают свои лампионы И вечерний уют разливается в ваших домах, Быть может тогда по крутым мы взбираемся склонам И песни поем и они отдаются в горах. Мы часто не можем костер разогреть, чтоб согреться И сушим одежду теплом своих собственных тел, Ведь у каждого бьется в груди беспокойное сердце И искать приключения, видно и есть наш удел.
Нас все называют сумасбродами и чудаками И часто твердят, что все мы себе на уме Ну а мы всем назло с переполненными рюкзаками Снова в горы идем, чтоб вернуться чудными вдвойне. Нам по сердцу еда, отдающая дымом костров, Воздух свежий, наполненный струями горных ветров, И спускаемся мы с покоренных вершин до долин, Чтобы снова подняться до самых весоких вершин.
Дорогие друзья! На праздновании "Джиоргуба" вы можете приобрести замечательные фотопейзажи кандидата исторических наук, основателя клуба любителей прекрасного "Аполлон" Тамары Николаевны Шавлоховой. Вырученная сумма будет передана студенческому клубу "Аполлон" в Южную Осетию. Клубу 34 года, все это время он существует на средства своих участников. Сегодня ему нужна наша поддержка.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 11
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
ты зачем ссылку дал, сейчас как зайду, как наплачусь 
возьмите меня, пожалуйста 
: и эти рас-пущенные волосы цвета воронова крыла, и глаза-угли на смугловатом лице, и плавно-неторопливую изящность движений ... Не потому ли "камазисты", эти пилигримы по долгу службы, всегда рады заехать к Майе на огонек? 
верю 
- участник сейчас на форуме