Отправлено: 03.06.06 10:48. Заголовок: Немного об адыгах

Приятно, что автор балкарец.
Журнал в г. Ростов-на-Дону: ИЗВЕСТИЯ ВУЗОВ. СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ. 2005. № 3


A.M. Малкандуев

О ВЛИЯНИИ АДЫГСКОЙ КУЛЬТУРЫ НА НРАВСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ НАРОДОВ КАВКАЗА
Под собирательным названием «адыги» исторически понимаются кабардинцы, бжедуги, бесленеевцы, абадзехи, темиргоевцы, убыхи, шапсуги и др. Самая представительная из этих народностей - кабардинцы. Их численность в Российской Федерации ныне составляет 500 тыс. человек, адыгейцев - 160 тыс., черкесов - 60 тыс. человек.
Исторический путь развития адыгов, осетин, чеченцев, балкарцев, карачаевцев, народов Дагестана, ингушей с древности и по настоящее время имел много общего. Им свойственны однотипный образ жизни и этническая культурная идентичность. Хотя, по общему признанию ученых и мнению самих народов, преобладающей по своему влиянию являлись адыгская культура и цивилизация, но прежде всего - нравственная культура адыгов.
Начиная с XIII в. в европейских странах адыгов стали называть черкесами. По мере знакомства с Северным Кавказом, с жизнью адыгов европейские авторы стали уделять им все большее внимание, особенно это проявилось после разгрома татаро-монгольских завоевателей, алан и половцев. Впоследствии адыги стали хозяевами всей равнинной части Предкавказья. Влияние их среди окружающих этносов непрерывно росло. Более того, их популярность в европейских странах оттеснила на второй план другие народы Кавказа на многие столетия. В результате балкарцы, осетины, ингуши, карачаевцы стали также называться адыгами (черкесами). Их общественный строй, образ жизни, традиции, обычаи, нравы, одежда и вооружение олицетворяли жизнь других горских народов. Короче говоря, адыги в XIII - XV вв. стали самым известным народом Северного Кавказа во всех сферах общественного развития. Занимая обширную территорию, они прославились достижениями в экономической, культурной, нравственной, военной сферах, в воспитании, проявляли себя отличными наездниками, стрелками, ловкими, храбрыми, смелыми, отважными, предприимчивыми воинами в боях с врагами.
Известный немецкий ученый К. Кох сравнивал храбрость и мужество адыгов-рыцарей и джигитов с Рыцарями XVIII в. на юге Франции. Для них были характерны .умение носить оружие, искусство держаться в седле, умение вести себя в обществе, соблю-дение этикета и приличия в общественных местах.
Адыги (черкесы) «объединенными силами, часто оказывали эффективную помощью Иберии, Грузии, Армении, персам и туркам; их внушительная сила заставляла трепетать весь Кавказ» [ 1 ].
Литературные источники XVI - XVII вв. свидетельствуют о развитости хозяйственно-экономической жизни и торговли у адыгов. Так обстояло дело с земледелием, скотоводством, домашней промышленностью и ремеслом. Об этом говорят сведения в сочинениях таких европейских авторов, как Дортелли д'Асколи, Д. Лукка, Н. Витсен, Ж. Шарден и др.
В системе кавказской культуры и цивилизации ведущее место занимала традиционная адыгская нравственная культура. В период феодального общественного устройства она достигла совершенства, расцвета. Достижения ее были превосходными в сравнении с другими.
С восхищением отозвались о достижениях адыгов (черкесов) в разных сферах известные русские академики Гмелин, Гюльденштедт, Паллас и Потоцкий. В этот период Кавказ стал центром внимания западноевропейских стран. Изучались образ жизни и нравственная культура живущих здесь этносов.
Известный ученый, археолог Ф. Дюбуа де Монпе-ре писал: «Как много общего в нравах с античной Грецией, Грецией Гомера находим мы у черкесов!.. Все, что я говорил о воспитании мужчин и женщин, о женском труде, о постыдности для мужчины появиться на людях со своей женой... все это возвращает нас в Грецию и заставляет согласиться с тем, что должна была быть колонизация в какой-то форме, должны были быть частые связи в античные времена для того, чтобы черкесы могли сохранить столько черт примитивных нравов греков. Но ... вопрос в том, какая из наций оказывала влияние и какая была восприемницей?» [2].
Эта цитата приводится для того, чтобы подчеркнуть с каким восхищением интересовались ученые европейских стран адыгской нравственной культурой и цивилизацией. Духовность, этикет, традиции и обычаи в нравственной сфере - все это вызвало в те времена широкий резонанс во многих странах. Близкие соседи - этносы, и народности, живущие на далеком расстоянии, подражали адыгскому образу и стилю жизни. Исторический опыт показывает, что достижениям одного этноса могут подражать другие, скажем, соседние, только при условии, если первые по сравнению с ними имели внушительные преимущества в нравственных отношениях, если в их культурных достижениях содержались образцы, нормы и правила поведения, идеалы, которые удовлетворяли интересам и вкусам других и поэтому считались образцовым» во всех отношениях. Так обстояло, например, с традиционной нравственной культурой адыгов, несомненно, уникальны содержание и форма тех обычаев и традиций, которые составляют этическую систему адыгов с названием «адыгагъэ», «адыгэ хабзэ», выступающие как морально-этические кодексы.
Начиная с XVIII в. и уже в первой половине XIX в. в многотомных описаниях посвященных Кавказу, черкесы занимали главное место. Не только европейские газеты и журналы, но и американские публиковали о них специальные статьи. Широко была представлена черкесская тематика в русской художественной литературе.
«Черкесы теперь олицетворяют все лучшие качества кавказских горцев, к которым в передовых кругах русского общества относятся с большим вниманием и сочувствием. Черкесы олицетворяют храбрость и свободолюбие кавказцев, их рыцарские нравы. Черкесов воспевают в своих произведениях великие русские поэты Пушкин и Лермонтов. Изумительные по художественным достоинствам кавказские поэмы Пушкина и Лермонтова в немалой степени способствовали повышению интереса к черкесам не только в России, но и в Западной Европе» [3] - пишет известный историк В.К. Гарданов.
Адыгам подражали не только в духовной (нравственной) культуре, но и в материальной. Так, «подражая кабардинцам в их одежде, оружии, домашней утвари, способе постройки жилищ и манере держать себя в обществе, горские народности Западного Кавказа усвоили себе также кабардинскую точку зрения на те же отношения, какие должны существовать между повелительными и подвластными, между князем и его вассалами» [4].
Традиции этнической нравственной культуры - это важнейший элемент нравственной культуры адыгского социума, носители его менталитета. На них равнялись, их считали и воспринимали как эталон в нравственных отношениях и образе жизни. Для подтверждения этой мысли приведем слова известного генерала русской службы И.Ф. Бларамберга. Он писал, что кабардинские князья в силу своего происхождения и подвигов своих предков считались первыми по благородству крови не только среди черкесов, но и горских народностей. «И им действительно нельзя отказать в этом превосходстве. За исключением тех качеств, которые у них могут оспаривать другие народы, кабардинцы отличаются благородством характера, учтивостью, а также чистотой своих одежды и жилищ. Все эти качества свидетельствуют о том, что кабардинцы находятся на более высокой ступени цивилизации, чем прочие горские народности... Балкарцы, чеченцы, карачаевцы и абазины признают их превосходство» [5].
Ученые того времени неоднократно отмечали утверждение на Кавказе кавказской цивилизации, а адыгскую считали ее важнейшим компонентом. Влияние адыгской культуры и цивилизации на соседние и дальние народы имело объективный характер. Чеченцы, осетины, ингуши, балкарцы, карачаевцы, казаки, народности Дагестана перенимали их лучшие достижения в духовной, нравственной культуре именно потому, что, во-первых, эти достижения отвечали их потребностям, интересам, вкусам и ценностным ориентациям.
Во-вторых, развитая в идеале, по оценкам других народов, совершенная адыгская духовно-нравственная культура олицетворяла все лучшие качества кавказских горцев и играла доминирующую роль по сравнению с другими.
В-третьих, адыги в период расцвета феодализма в военном отношении на Северном Кавказе считались сильными, мощными и храбрыми, что способствовало признанию их культуры соседями. Перенимать превосходящую адыгскую культуру заставляли необходимость защиты от иноземных захватчиков, расчет на помощь и поддержку со стороны сильного и опытного по ведению войн адыгского народа.
В-четвертых, важным показателем доминирующего влияния адыгов, их культуры явилось то, что, благодаря торговому обмену, общению, в языках соседних народов образовались словосочетания со словом «адыг», «черкес». Осетины, чеченцы, балкарцы, карачаевцы, ингуши считали образцом воспитания адыгскую степенность и благородство. Карачаево-балкарцы говорят: «Черкесле адетни бийикде тутадыла» - «Черкесы дорожат обычаями, этикетом».
В-пятых, система воспитания в Кабарде была поставлена на высоком уровне благодаря развитости нравственных отношений и высокой нравственной культуры, соблюдению этикетных норм и приличия. Наличие такой культуры привлекало к себе внимание других этносов и народностей, которые стремились перенять совершенную нравственную культуру и воспитанность.
Сыновья крымских ханов, осетинских алдаров «отсылаются к черкесам на воспитание и обучение» [6]. Чеченцы, осетины, ингуши, балкарцы посылали своих детей учиться приличиям и этикету именно к адыгам.
В этой связи английский политический деятель Д.Белл писал о порядках, о высокой нравственной воспитанности так: «Немногие страны, с их установленными законами и всем сложным механизмом правосудия, могут похвалиться той нравственностью, согласием, спокойствием, воспитанностью - всем тем, что отличает этот народ в его повседневных взаимных сношениях» [7].
В-шестых, у адыгов (черкесов) получили свое совершенство такие- социальные институты, как гостеприимство, куначество, покровительство, абречество, хаса, институт джегуако (народные певцы), которые способствовали в течение длительного времени преемственности поколений, духовности и, в первую очередь, нравственности. В этой связи огромна была роль института аталычества, явившегося основной школой воспитания детей князей и дворян. Она заменяла семейное, родительское воспитание.
В-седьмых, в традиции адыгской нравственной культуры стратегической целью являлось формирование человечности. Адыгство как свод нравственной системы по своей сущности было направлено за сплочение этносов, за единство, против национализма, национальной розни. В этом заключалась притягательная сила нравственной культуры адыгов. Как и другим этносам, адыгам была характерна верность общепринятым нравственным требованиям, установкам, заинтересованность в их продолжении. Об этом хорошо сказал известный карачаевский просветитель И. Хубиев (Карачайлы): «В отношении верности адатам, точности их соблюдения всегда впереди всех народностей шли кабардинцы. Недаром Кабарда считается родиной и законодательницей всех адатов, нравственных норм.
Гостеприимство, почтение к старшему, почтение к женщине, навыки взаимопомощи, товарищеские услуги, услуги соседу и многое другое, что обозначается одним словом - воркхабза (т.е. соблюдение правил, обязательных для дворянина - ворка, но это имеет значение более широкое и принципиальное),- все это, развитое до тончайших мелочей, можно было видеть в старой дореволюционной Кабарде,.. развитие этих обычаев дошло в Кабарде до своего логического конца...» [8].
Когда мы говорим о всеобъемлющем влиянии традиции адыгской нравственной культуры, то имеем в виду совокупность нравственных универсалий, включающих человечность, чуткость, почтительность, вежливость, скромность, гостеприимство и т.п.
Как было сказано, традиции нравственной культуры адыгов составляли целостную и стройную систему. Она в период расцвета феодализма была уникальной и очень популярной. «В системе адыгской этики роль определяющей ценности выполняет, как мы видим, человечность, все другие ценности образуют инструментальную субсистему адыгства. На деле это означает, что адыгство обязывает быть добрым, отзывчивым, почтительным, деликатным, рассудительным, мужественным, честным, великодушным во имя одной высшей цели - человечности» [9]. И эта целевая установка привлекала к себе и балкарцев, и осетин, и карачаевцев, и чеченцев и других народов, ибо нет и не может быть иной высшей цели для человека, чем проявлять человечность в отношении к другим людям.
По выражению известного ученого правоведа-исследователя права, обычаев и традиций горских народов М. Ковалевского, культурное воздействие адыгов на другие этносы в период феодализма было всеохватывающим.
Адыгская нравственная культура свое влияние оказывала на весь Кавказ. Об этом свидетельствуют словарный фонд языков народов Кавказа, языковые выражения. Например, карачаево-балкарцы говорят: «содержанием и Черкес намыс» - «Черкесская честь, совесть», «Черкесде намус бийикде жюрюйдю».- «У черкесов этикет соблюдается образцово».
Традиционная нравственная культура адыгов не противопоставляла себя культурам осетин, карачаевцев, лезгин, кумыков, чеченцев, балкарцев и другим. Ее развитость, значительные преимущества в достижениях, притягательная сила, связанная с ее богатым содержанием и формой, проживание адыгов на огромной территории - все это носило объективный характер и способствовало преобладающему влиянию их культуры на культуры других этносов Кавказа.
Приведем пример из жизни горских народов и казачества, их взаимоотношений. Известно, что в укреплении дружественных отношений между горцами и терско-гребенскими и другими казаками большую роль играли кавказские гостеприимство и куначество. Последнее выступало как своеобразный обычай кавказского побратимства. Казаки гордились своей дружбой с кабардинцами, балкарцами и передавали ее детям как священное завещание. Эта дружба продолжалась достойно от поколения к поколению.
«Терские казаки, породнившись с кабардинцами, балкарцами, осетинами и другими народами, приняли их образ жизни, обычаи, нравы», - подчеркивает В.Г. Коломиец [10].
Однако эти мирные отношения межу ними не всегда сохранялись. Причина тому - политика царизма, которая вела к обострению вражды между разными кавказскими нациями, а также между горцами и казаками. Свою враждебную роль по отношению к казакам не скрывали и представители местного мусульманского духовенства, они вселяли в сознание мусульманского населения вражду к христианам- казакам.
Как видно, взаимовлияние традиции нравственной культуры явилось сложным и противоречивым процессом. Оно имело и конфликтный характер на конфессионально-религиозной основе, «на основе языковых отличий, на основе территориальных претензий и других», - справедливо отмечает Р.А. Ханаху [11].
Как сказано выше, северокавказским этносам были характерны однотипные социально-экономические, географические и другие объективные условия. Они имели между собой торговые, семейно-брачные отношения, которые способствовали общению друг с другом. В результате общения лучшие элементы духовной культуры одного этноса передавались другим, происходило взаимопроникновение культур. Не только перенималась адыгская нравственная культура, но и, наоборот, лучшие достижения других народов перенимались адыгским социумом, т.е. происходило взаимовлияние и взаимообогащение культур, естественный «диалог культур», процесс их равноправного взаимодействия с учетом самобытности сторон.
Исторический опыт развития свидетельствует, что адыги не занимались захватом чужих земель, тем более земель соседних этносов. Они выступали защитниками карачаевцев, балкарцев, осетин от геноцида царизма, от чужеземных захватчиков.
В вышеприведенных оценках адыгской нравственной культуры, в том числе и этикета, основные нормы которого содержатся в адыгэ хабзэ, нет ни малейшего преувеличения и восхваления культуры адыгов, нет никакого этноцентризма. Этикет адыгов «был всегда примером подражания и предметом восхищения многих народов», - подчеркивает известный культуролог К.Х. Унежев [12, с. 153]. Исторический путь развития северокавказских народов, их жизнь - тому яркое свидетельство.

Литература
1. Рейнеггс Я. Всеобщее историческое и топографическое описание Кавказа // Атаяиков В.М. Наша старина. Нальчик, 1996. С. 174.
2. Дюбуа де Монпере. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Колхидию, Грузию, Армению и в Крым // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII - XIX вв. Нальчик, 1974. С. 456.
3. Введение // АБКИЕА. 1974. С. 27.
4. Ковалевский М.М. Закон и обычаи на Кавказе. М., 1890. С. 254.
5. Бларамберг И.Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа // АБКИЕА. 1974. С. 414.

6. Кантемир Д.К. История роста и упадка Оттоманской империи // Наша старина. Нальчик, 1996. С. 149.
7. Белл Д. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837-1839 гг. // АБКИЕА. 1974. С. 479.
8. Карачайлы И. Быт горских народностей Юго-Востока // Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX- начала XX вв. Т. 2. Нальчик, 1996. С. 158.
9. Бгажноков Б~Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999. С. 20.
10. Коломиец В.Г. Очерки истории и культуры терских казаков. Нальчик, 1994. С. 71.
11. Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени. Майкоп, 1997. С. 135.
12. Унежев КЛ. Феномен адыгской (черкесской) культуры. Нальчик, 1995. С. 153.

 Отправлено: 21.12.06 15:38. Заголовок: Re:

Собраться в толпу например? или Собраться с мыслями? какой контекст?

 Отправлено: 21.12.06 17:26. Заголовок: Re:

Собраться в толпу.

 Отправлено: 26.12.06 23:09. Заголовок: Re:

SPASIBO ZA PRIYATNIY PODAROK, BRATYA
THAM FIG'APSOW


http://www.youtube.com/watch?v=sd5idw-AQLw&mode=related&search=

 Отправлено: 17.02.07 21:12. Заголовок: Re:

Мне захотелось привести здесь выдержки из книги Умара Алиева.
Адыгея. Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону, 1927.

Речь идет о Кавказской войне.

"Аулы сметались с лица земли и жителей, привыкших к горному климату, сгоняли с насиженных и удобных для жительства мест...
Можно было бы привести много примеров таких мероприятий, которые применялись для физического уничтожения целого народа. Так, например, в 1842 году за один месяц было уничтожено до 150 аулов и т.д.
Черкесы предпочли страдание и гибель позору.
Русские власти травили и добивали безоружных черкесов. Если бы великий Эльбрус обладал бы чувством, то он прослезился бы, видя истерзанных и поруганных черкесов; если бы многошумные реки Шхагуаше, Курджипс и Пшеха могли бы запечатлеть на веки на своей зеркальной поверхности картину, как черкесы изгонялись с родины, как от солдатского приклада в изнеможении падали старцы, которых потом ударами носков сапог приводили в чувство, как нагайка казака заставляла беззащитных женщин бежать рысью, как "христолюбивые воины" на глазах отцов и матерей насиловали девушек, тогда бы мир узнал весь позор русского царизма. Если бы, - Кара-Тенгиз (Черное море) обладал бы человеческой речью, то он поведал бы потрясающую повесть о том, как жестокий царь и его опричники казнили целый народ. Он еще рассказал бы, как черкесов, изгоняемых с Кавказа, грабили, а потом топили десятками тысяч в пучинах морских; как безжалостные волны долго ударяли черкесскими трупами о скалистые берега, будто желая поколебать крепкую совесть русских генералов.
Русский..., подобно безжалостному хищнику, запустил свои звериные когти в тело черкесского народа и терзал его в долгой и неравной борьбе.
Этот многострадальный народ всю свою историческую жизнь изнывал в бесконечной борьбе. Он мучительно страдал, но стонов не издавали его уста, он считал это позором для воина.
В хачешах (кунацких) лилась сладкая и свободная песня народных бардов о нартах и богатырях. Песни и повести о богатырях рождали новых героев.
Но вот пришел последний враг, страшный враг. Он был ужасен своей все заливающей массой, своей подавляющей огромностью, своей жестокостью, своей слепотой.
... Черкесы были истреблены, были покорены, но не побеждены. Черкесы последними на Кавказе сложили свое оружие перед насилием. Они проявили чудеса храбрости, беспримерное презрение к смерти, несомненную способность к самопожертвованию во имя сохранения независимости своей страны; об этом знает весь мир.
... Так кончилась вековая борьба адыге-черкесов с русскими. Много героизма, храбрости и великодушия было проявлено несчастным народом.
... От народа, некогда занимавшего восточный берег Черного и Азовского морей, доходившего до Дона и на восток чуть-ли не до устья Терека, насчитывавшего в начале первых сношений с русскими свыше 2-х миллионов людей, после разгрома Кавказа царской Россией, осталось всего не более 900 тыс., рассеянных по Кавказу, Анатолии, Сирии, Месопотамии, Добрудже и Египту".

Цифра в 900 тыс. конечно, явно преувеличена уважаемым У. Алиевым. От 400 до 500 тыс. было выселено, на Кавказе осталось в общей сложности около 90 тыс., это всех адыгов вместе.

 Отправлено: 17.02.07 21:32. Заголовок: Re:

у меня есть интересный материал по адыгам в Иордании. со временем здесь размещу.

 Отправлено: 17.02.07 21:39. Заголовок: Re:

Сослан пишет:

цитата:

у меня есть интересный материал по адыгам в Иордании. со временем здесь размещу.

У меня в твой адрес только благодарности. Спасибо Сослан.

 Отправлено: 17.02.07 22:05. Заголовок: Re:

Астемур не благодарности ради

 Отправлено: 18.02.07 02:30. Заголовок: Re:

Soslan, nemnogo operezhayu tebya etoy svezhey statyey iz mestnoy KBR pressy

ПЕРВЫЕ ЧЕРКЕССКИЕ ПОСЕЛЕНЦЫ В ИОРДАНИИ
Черкесская колония в Аммане была создана по инициативе турецкого султана Абдул Хамида с целью отвоевания Трансиордании от бедуинов. Первая группа поселенцев, прибывшая в Амман, насчитывала около 50 шапсугских семей, которые потеряли семьсот членов своей группы, переплывая море, когда на их корабле возник пожар. Их путешествие продолжалось около года. В 1880 году еще две волны черкесских эмигрантов достигли Трансиордании: большая группа из Кабарды прибыла в Амман и другая группа бжедугов поселилась в восьми милях западнее города около чистых источников Уадисира. Через два года колония в Аммане была усилена второй группой кабардинцев. В 1901 году еще больше черкесов прибыло из Турции и основало село Нахур.
Черкесы принесли с собой большое количество технологических и культурных особенностей. Они имели небольшие огороды вокруг своих домов и культивировали фруктовые деревья и овощи, чечевицу и горох. Содержали коров и, в отличие от арабов, использовали коровье молоко. У них были пахотные волы, куры, овцы, козы и лошади. Главным фактором размещения ранних черкесских поселений была близость к воде. Это сразу же породило противостояние с местными бедуинскими племенами.
Черкесы были выше ростом, шире в плечах и светлее, чем арабы. Мужчины носили высокую шапку, которая позже стала частью униформы палестинской полиции, блузу со стоячим воротником и длинный сюртук, опоясанный патронташем. Этот костюм и в наши дни все еще носит королевская охрана, которая состоит из черкесов, сопровождающих правящего монарха на официальных церемониях со времен амира Абдуллы. Женщины носили длинную, свободного покроя одежду, не закрывали лица и у них была большая степень независимости, чем обычно принято среди мусульманок. Во время праздников мужчины и женщины танцевали вместе (что было шокирующим и нечестивым для мусульман-бедуинов). Их пятитоновые мелодии напоминали шотландские горные песни и полностью отличались по характеру и ритму от бедуинского монотонного пения. Женились только внутри своего племени и сохранили свою традицию похищения невест.

УКРЕПЛЕНИЕ ПОЗИЦИЙ ЧЕРКЕССКОЙ ОБЩИНЫ
Главной национальной чертой черкесов была самодисциплина, которая прививалась с детства. Другая культурная характеристика, на которую все обращают внимание, это преданность или уважение к вышестоящим. Однажды данная верность хранится постоянно и не подвергается пересмотру, дана ли она добровольно внешней силе, такой, как Оттоманская империя или Хашимитское королевство, или же с рождения - своей семье. Так, среди моря революций черкесы оставались верными Оттоманской империи до тех пор, пока империя не исчезла.
Колонисты были первыми во многих смыслах. Они применили плуг там, где арабы умели лишь пасти. В 1880-х годах черкесы основали свое административное управление и полицию. До этого турецкое имперское правительство не могло организовать постоянную администрацию или гарнизон ни в Джоланах, ни в Балке. Все меры государственного порядка взяли на себя черкесы.
С самого начала проблема безопасности приобрела важнейшее значение для черкесов. Напряженность между черкесами и бедуинами в конце концов вылилась в открытую войну в 1900 году, которая известна как «Балкавинская война». Черкесская девушка из Аммана была похищена несколькими арабами из племени Балкави. Подготовленное сражение разгорелось в местечке Квейсмех между черкесами и племенем Балкави. У черкесов с племенем Бани Сахр был военный союз о взаимопомощи, и последние выступили на стороне черкесов. Союзники выиграли битву, и с тех пор начался период относительного мира и безопасности. Этого было достаточно для миграции торговцев и ремесленников из Сирии и Палестины.

ЗАКЛАДЫВАНИЕ ОСНОВ БУДУЩЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИСтроительство в 1905 году Хиджазской железной дороги с железнодорожной станцией в Аммане принесло черкесам одновременно процветание и новые проблемы. Она стала связующим звеном с внешним миром и привозила торговцев и новых поселенцев в регион.
Первая мировая война окончательно придала черкесским поселениям статус округа безопасных и постоянных населенных пунктов с центром в Аммане. Хотя Амман оставался полностью черкесским поселением вплоть до Первой мировой войны с приблизительным населением в 300 семей, в 1914 году его растущий потенциал торгового центра отовсюду привлекал торговцев - как мусульман, так и христиан. Появление такого большого количества купцов и торговцев из других мест во многом объясняется тем, что черкесы традиционно не занимались торговлей. Они настолько не интересовались коммерцией, что можно буквально по пальцам пересчитать число семей, напрямую связанных с торговлей.
Политическая ситуация с черкесами в это время была проста и ясна. Турецкая администрация традиционно предпочитала иметь дело с одним представителем любой национальной группы. Таким представителем черкесов в то время был Мирза Паша.
Мирза Паша не был в числе первых черкесских поселенцев в Аммане. Он прибыл в 1907 году из Ливана, где осела часть его соплеменников – шапсугов. Мирза Паша получил официальную государственную должность от турецкого правительства еще до своего прибытия в Иорданию и, таким образом, уже имел официальные контакты с турецкой администрацией. По образцу большинства черкесских лидеров, он был знаменит своей прямотой, доблестью и строгой приверженностью религии. Обычно ездил с двумя конями, чтобы использовать свободную лошадь, если устанет первая. Он быстро поставил себя как лидера всех черкесских племен, за исключением кабардинцев. Кабардинцами же предводительствовал Мухамед Муфти, который был одним из первых поселенцев. Его сын Саид Муфти впоследствии стал очень крупной политической фигурой.

ПОДДЕРЖКА ЧЕРКЕСАМИ АМИРА АБДУЛЛЫ
Главной политической проблемой для черкесов являлось то, что им нужна была экономическая поддержка. Они привыкли иметь финансовую поддержку от крупных государств в течение нескольких столетий, и отсутствие такой поддержки порождало для них новую и опасную ситуацию, особенно в хаотической политической атмосфере Трансиордании.
В ноябре 1920 года в регион прибыл принц Абдулла, главной задачей которого было создание местной армии и марш в Дамаск с целью свержения профранцузского режима и восстановления своего брата Фейсала на сирийском троне.
Амир Абдулла был встречен большой делегацией из Аммана и окрестных деревень. Среди них были Мирза Паша и Осман Хикмат – два главных черкесских лидера послевоенного времени. Амир Абдулла и черкесы были политически очень привлекательны друг для друга. Амир Абдулла поставил целью основание местного правительства в Трансиордании, финансируемого британским правительством. Черкесы были стабильным меньшинством с традицией успешной военной активности против местных арабских племен. Они владели большой частью земель в Аммане и прилегающей местности. Но их будущее не было стабильным из-за растущих националистических настроений арабов в регионе. Для черкесов амир Абдулла был идеальным с точки зрения финансовой поддержки. Он подходил одновременно и политически и культурно как лидер, которому черкесы традиционно следовали. Абдулла был искренним мусульманином с незапятнанной генеалогией. Был знаком с черкесами со времен своей службы в Константинополе. Он нуждался в местной верной военной силе, и у него самого были крупные военные возможности. Мирза Паша и Осман Хикмат сразу же вызвались поддержать Абдуллу. Они также выделили личную охрану для амира, состоявшую из черкесов в их традиционной военной одежде, которая существует и по сей день. Черкесы предложили себя в союзники Абдулле твердо и открыто в то время, когда его будущее еще было неясно. Абдулла этого никогда не забывал и впоследствии несколько раз открыто подчеркивал.

КОНСТИТУЦИОННОЕ ЗАКРЕПЛЕНИЕ ЛИДИРУЮЩИХ ПОЗИЦИЙ ЧЕРКЕСОВ
Амир Абдулла провозгласил Амман столицей в 1928 году, что явилось большой выгодой для черкесов. Вторым предприятием амира Абдуллы было основание Совета министров. Совет не представлял местное население и состоял преимущественно из сирийских последователей Фейсала, который все еще надеялся, что амир Абдулла сможет освободить Сирию от французов.
Формирование правительства из неместных арабов послужило причиной того, что один из черкесских лидеров Саид Муфти открыто отошел от Абдуллы. Он представлял кабардинцев – самую большую часть черкесов в Иордании. Эта оппозиция не оказала на положение амира Абдулле немедленного отрицательного эффекта, так как не предпринимала активных противодействующих мер. Однако это создало для Муфти репутацию открытости и прямолинейности, которая вместе с тем фактом, что он был черкесом, предоставила ему серьезные политические шансы в последующие годы.
Хотя некоторым местным арабам и удалось принять участие в формировании администрации нового государства, однако количество черкесов, принятых на государственную службу, было намного больше в процентном отношении от населения, чем местных арабов. Особенно это было заметно в армии. Местные арабы очень неохотно принимали участие в формировании армии, в отличие от черкесов, которые составляли около 30% войск. С этого времени одной из двух главных точек пересечения между правительством и черкесами стала армия. Она явилась, по определению ученых, сферой «социальной мобилизации», в которой черкесы надеялись, что они достигнут высокого статуса благодаря своей самобытной культуре. Другой сферой, конечно же, была политика.
Главные усилия правительства амира Абдуллы были направлены на установление общественной безопасности, строительство дорог и ремонт Хиджазской железной дороги, установление судебной системы, а также реорганизацию системы земельной собственности и налогов. В последнем черкесы были особенно заинтересованы, так как их главным занятием было сельское хозяйство. Земельная перепись была начата в 1928 году и завершена в 1933-м. Эта перепись дала черкесам полное утверждение собственности над своими землями. Тогда была определена собственность не только на используемую землю. Во время переписи большинство земель, окружавших Амман, не использовалось и практически ничего не стоило. Но они, тем не менее, были переписаны благодаря скрупулезности английских администраторов. С развитием Аммана и окружающих деревень эти земли приобрели большую ценность.
Очень важным для черкесов явилось разделение Иордании на четыре округа и одну автономную территорию. Автономная территория включала наряду с Амманом черкесские села Наур, Уадисир, Сувейли и Русейфа. Это эффективно вывело большинство черкесских горожан из включения в арабские межплеменные политические проблемы и напрямую подчинило их трону. Эта мера одинаково устраивала как черкесов внутри столичной автономии, так и амира. Это также исключало возможность, что черкесы как могущественная военная группа могли войти в союз с каким-нибудь племенем с целью свержения режима.
Следующая мера по установлению конституционной монархии также напрямую улучшила положение черкесов. Избирательный закон, принятый 15 августа 1928 года, содержал специальный пункт, вводивший одно специальное место для черкеса. Для выборов одного депутата в представительный орган государства требовалось 5 тысяч избирателей в округе для меньшинств, в то время как в остальных округах необходимо было 27 тысяч избирателей.
Так эти три государственные меры стали ключевыми для черкесов: перепись земли, установление в Конституции «столичной территории» и закон о выборах 1928 г. с его специальным пунктом о черкесском участии в представительном органе. Эти три меры конституционно закрепили статус черкесов в иорданском обществе и установили для них стабильное политическое положение на все время, пока существует Хашимитское правление.

Черкесские государственные деятели
Три крупных черкесских семьи изначально стали политически наиболее активными в Иордании. Первой была кабардинская семья Хикматов, представленная Омаром Хикматом, который стал первым черкесом, вошедшим в ранний Совет Министров в качестве министра юстиции. Семья Хикматов впоследствии была одной из самых активных в правительстве, но члены ее чаще занимали должности по назначению, а не выборные. Три сына Омара Хикмата впоследствии занимали различные посты.
Также и семейство Мирз остается по сей день активным в политике, сохранив преемственность через Уасфи Паши – сына Мирзы Паши. Семья Мирз всегда верно поддерживала амира Абдуллу, хотя сам Мирза Паша никогда лично не принимал участия в политике из-за своей оппозиции к англичанам.
Самым известным черкесским лидером был Саид Муфти, ставший к 1928 году наиболее влиятельным иордано-черкесским политиком. Его влияние, тем не менее, часто оспаривалось одним из семейств Мирз – не семьей вышеупомянутого Мирзы Паши, а семьей Аббаса Мирзы, который работал в нескольких правительствах, меняясь должностями с Саидом Муфти.
Политическую позицию Саида Муфти можно охарактеризовать как абсолютную лояльность при сохранении независимости. Выступив против администрации в начале 1820-х годов, Саид Муфти продолжил вести себя независимо и в 1830-х годах, поддерживая правительство в большинстве вопросов, но иногда выступая и как лидер оппозиции. Такая компетентная оппозиция позволяла Муфти сохранять высокий статус в политике и одновременно создала ему огромную популярность среди недовольной правительством части транс-иорданского населения. Это стало особенно важно после 1948 года, с вхождением палестинцев в иорданскую политику. Саид Муфти был членом нескольких политических партий и избирался как первый черкесский депутат в первый Законодательный Совет 1929 года. 18 ноября 1931 года назначенный амиром Абдуллой премьер-министр Ибрагим Хашим сформировал Исполнительный Совет из пяти человек, одним из которых стал Саид Муфти.
Таким образом, премьер-министр примирил Совет Министров и Законодательный Совет, и это стало началом непрерывного гармоничного сотрудничества между ними, длившегося вплоть до провозглашения независимости Иордании. Саид Муфти впоследствии избирался в три Законодательных Совета из четырех, существовавших с 1931 по 1947 год.
Перепись 1933 года выявила 5850 черкесов в Трансиордании:
Амман – 1700
Уадисир – 2000
Джераш – 1500
Наур – 500
Суейлих – 150
Все население Трансиордании тогда составляло 300 тысяч человек, и черкесы, таким образом, составляли 2%. Эти цифры приобретают особую значимость в связи с тем, что из 925 чиновников, служивших в трансиорданском правительстве в то время, 68 были черкесами. Следовательно, черкесам, составлявшим 2% всего населения, принадлежало 7% должностей в правительстве, включая одну из пяти в Исполнительном Совете.
Военная карьера также была одной из очень успешных сфер для черкесов. В 1924 году черкесские подразделения (под предводительством капитана Уасфи Мирзы, сына Мирзы Паши) составляли 30% иорданской армии.
В 1927-1947 годах главного успеха черкесы добились в сельском хозяйстве. Быстро развивавшиеся рынки в Палестине стали настоящей экономической находкой для черкесов, и к началу сороковых годов они приобрели репутацию землевладельческого и богатого класса.
Влияние образования израильского государства на черкесов
Аннексия Западного берега Палестины оказала влияние на черкесскую общину в Иордании. Выход палестинских ультранационалистов на провинциальную иорданскую политическую сцену подчеркнул статус черкесов как неарабской группы внутри государства.
Саид Муфти имел хорошую репутацию среди палестинцев. Во-первых, считалось, что, как черкес, он не станет подвергать опасности своих соотечественников только лишь для того, чтобы остаться в политике, что было обычно неприемлемо для палестинцев. Во-вторых, он был замешан в политических событиях против режима в 1930-х годах и поэтому считалось, что он чувствителен к общественному мнению. Для того, чтобы успокоить антианнексионные чувства палестинцев, король Абдулла назначил Муфти первым пост-аннексионным премьер-министром в 1950 году. В этой должности Муфти получил еще более доброе расположение палестинцев, когда твердо отклонил директиву короля Абдуллы выработать условия мира с Израилем.
Саид Муфти был первым черкесом, назначенным на пост премьер-министра.
Образование Израиля и захват западного берега Иордана повлияли на экономическое положение черкесов. Большая часть рынка сельхозкультур была потеряна вследствие войны с Израилем. Однако этот экономический удар был более чем компенсирован резким ростом цены на землю. Большинство некультивируемых земель, которые черкесы получили в Аммане, сильно подорожали. Наплыв палестинских беженцев послужил причиной астрономического скачка цен.
К чести черкесских землевладельцев, не получивших никакой компенсации, на их землях был организован и размещался в течение нескольких лет ряд палаточных городков для беженцев. Но в целом экономический эффект был такой, что он поднял благосостояние черкесов. Это послужило причиной того, что последующие поколения черкесской молодежи более стремились в экономику, нежели в политику.
Впоследствии наметилась тенденция к ассимиляции черкесов с арабами. Это особенно проявилось в языке (до этого черкесы говорили между собой только на родном языке) и в стиле жизни. В то же время ярко выражена и тенденция принятия черкесами европейских традиций. Молодежь, например, меняют черкеску на европейский костюм. В то же время ассимиляция слабо проявляется в браке. Почти все мужчины женятся на черкешенках. Последние же пользуются среди арабов славой красавиц и иногда выходят за них замуж. Но такие межнациональные браки скорее исключение нежели правило и касаются только семей с высоким социальным статусом.
Роль черкесов в сохранении преемственности власти
Убийство короля Абдуллы 20 июля 1951 года повлекло за собой борьбу за престол между сторонниками принца Талала (который в то время проходил в Швейцарии курс лечения в психиатрической клинике) и его брата принца Наифа.
Вице-премьер Саид Муфти, занимавший одновременно должность министра внутренних дел, оказался в центре двух важнейших политических задач. Первая заключалась в быстрой поимке, суде и наказании виновников смерти Абдуллы. Эта задача была решена, на удивление всех, в течение двух месяцев, и это предотвратило превращение смерти короля в главную политическую проблему.
Но более важным было то, что Саид Муфти считался всеми нейтральной политической фигурой, и 7 августа 1951 года полетел в Швейцарию для того, чтобы проведать принца Талала. Вернувшись, он предложил приостановить любое политическое решение до того, как будет вынесено медицинское заключение – сможет ли Талал быть королем. До этого было решено оставить Наифа в качестве регента. Этот компромисс удовлетворил всех
В начале сентября 1951 г. министр здравоохранения Иордании вернулся из Швейцарии и признал принца Талала способным управлять страной. За это время увеличилось и влияние сторонников Талала. 5 сентября, на следующий день после того, как убийцы короля Абдуллы были повешены, Талала провозгласили королем. Чтобы пресечь дальнейшие притязания на престол со стороны Наифа, было также принято решение провозгласить амира Хусейна коронованным принцем.
Борьба между Талалом и Наифом за корону, а вернее, между их сторонниками, окончательно подорвала здоровье нового короля Талала, и он вернулся в швейцарскую клинику. Когда стало ясно, что Талал не в состоянии исполнять свои обязанности в качестве короля, престол был передан Хусейну.
В критический для Хашимитской династии период между убийством Абдуллы 20 июля 1951 года и провозглашением Хусейна королем 2 мая 1952 года Саид Муфти работал одновременно вице-премьером и министром внутренних дел. Считается, что он внес огромный личный вклад в сохранение режима.

Черкесы в иордании после 1950-х годов
В 1957 году офицерский корпус иорданской армии подвергся политической чистке в результате известного Заркайского дела. Двадцать два офицера были преданы военному трибуналу за попытку свержения короля. Тогда же были уволены около 200 офицеров. Но среди них не было ни одного черкеса.
В течение двух десятилетий от черкесской общины регулярно избирались в парламент Саид Муфти и Уасфи Мирза или Аббас Мирза. Уасфи Мирза был министром сельского хозяйства в 1953-1954 годах. Эта должность была для черкесов очень важной из-за того, что они владели большими землями. И как раз во время работы Уасфи Мирзы министром им были предприняты серьезные меры по оптимизации сельскохозяйственной сферы Иордании. Большое количество сотрудников министерства сельского хозяйства тогда и теперь – черкесы. Уасфи Мирза занимал должность министра в период с 1954 по 1961 год.
В результате земельного бума в 1948 году многие черкесские семьи (большинство – кабардинские) сильно разбогатели и получили крупные финансовые возможности. Эксперты по Иордании обычно характеризуют черкесов как крупных землевладельцев. Это богатство вместе со склонностью зажиточных черкесских семей посылать своих детей на учебу в американские и английские вузы породило среди черкесов новый класс технологов и финансистов. Четыре самые крупные семьи землевладельцев – это Муфти, Таш, Мирза и Хурма.
В экономической сфере семья Муфти приняла участие в основании Центрального Банка Иордании и продолжает владеть крупным пакетом его акций. Иззалдин Муфти, младший брат Саида Муфти, был директором банка со времени его основания в начале 1960-х годов. Он также трижды был министром финансов между 1962 и 1966 годами. Третий брат Шаукат Муфти является выдающимся деятелем в культурной сфере, неоднократно занимал пост президента Черкесской Благотворительной Ассоциации. Он доктор медицины и автор книги «Герои и Императоры в Черкесской истории». Шаукат Муфти является известным авторитетом в черкесской истории и обычаях.
Семейство Таш тоже ведет банковский бизнес, занимая позицию директора в совете директоров национального (Ахли) банка Иордании. Семейство Таш никогда не участвовало в избирательных кампаниях, но неоднократно занимало назначаемые должности. Один из представителей Таш был иорданским послом в Канаде. Их меньше, чем членов семей Мирза и Муфти. И хотя они очень уважаемы в черкесской общине, имеют небольшое политическое влияние.
Во второй половине двадцатого века черкесская община резко трансформировалась от традиционного, аграрного, этнического меньшинства в современный, урбанизированный, арабизированный ключевой элемент в Иордании. Все взрослые черкесы – двуязычны (черкесский и арабский), а образованная молодежь почти вся триязычна (черкесский, арабский и английский). Многие окончили университеты Ливана, Египта, Великобритании и США. С тех пор, как наплыв палестинских беженцев превратил Амман из спящей черкесской деревни в бурлящий арабский город, многие черкесы забыли язык своих предков.
Хотя некоторые черкесские интеллигенты проводят кампанию по обучению черкесскому языку на основе латинского алфавита, она не имеет успеха. Большинство книг, выпускаемых Черкесской Благотворительной Ассоциацией, - на арабском языке.
В то же время в черкесской общине сохраняется традиция мононациональной семьи. Хотя есть случаи, когда черкесские мужчины берут в жены арабок, но они остаются исключением. Эндогамия у черкесов все еще сильно поощряется и является обычным явлением.
Брюс Дуглас МАККЕЙ
Калифорнийский университет, США


S Uvazheniem

 Отправлено: 24.02.07 19:45. Заголовок: Re:

В.А.Потто
Кавказская война
Том 5. Время Паскевича, или Бунт Чечни

XXIV. СЕЛО НЕЗЛОБНОЕ

"Прежде, нежели Эмануэль возвратился из своей бесплодной погони за отложившимися от нас темиргоевцами, в Ставрополе пронеслась молва, что по следам его идет на линию Джембулат с сильной партией. Эмануэль ничего не подозревал и получил об этом известие только по прибытии в Ставрополь. Какая цель была у Джембулата — этого никто не знал, кроме нескольких закубанских князей, бывших на совещании с ним у верховий Урупа.
После войны, после набегов и хищнических нападений на больших дорогах, совещания эти составляли самое любимое развлечение праздных горцев, в особенности знатнейших из них, у которых для обработки полей были рабы, а для ухода за лошадьми — нукеры. На совещания горцы съезжались с самых отдаленных пределов своей земли, проводили в них дни, недели, случалось, даже целые месяцы. Каждое общество выставляло своих представителей, обязанных отстаивать его интересы. Происхождение, удальство, родственные связи, даже ученость уступали здесь место талантливости оратора. Талант и красноречие — это были два качества, которые, помимо славы наездника, давали средства возвыситься над толпой и управлять ее судьбами. Быть “языком народа”, как быть руководителем и вожаком набега,— две ступени, выше которых не поднимались любимые вожделения горца. Самое место для подобных совещаний избиралось или возле какого-нибудь кургана, или на поляне, освященной обычаем. Старшины, голоса которых уважались так же, как голос эфенди и отважных наездников, обсуждали вопрос и потом передавали решение народу. Если народ соглашался с постановлением, то один из эфенди составлял “дефтер” (акт), на котором присутствующие прикладывали печати или пальцы, омоченные в чернила. Исключением служили только военные предприятия, которые сообщались народу без излишних подробностей, во избежание измены; и здесь народ имел решающий голос в выборе предводителя, если тот, кому звание это принадлежало по рождению, был слишком молод или неопытен.
На последнем совещании, происходившем под председательством Джембулата, решено было сравнять с землей все ногайские аулы, сидевшие по Кубани, а жителей выселить в горы, и таким образом обнажить всю Кубанскую линию, оставив ее при одних станицах и казачьих постах. О выборе предводителя в этом случае не могло быть и речи: смелый и обширный план должен был привести в исполнение сам Джембулат как вождь первенствующего племени и как человек, заявивший себя отвагой, находчивостью и распорядительностью. Джембулат действительно был достойным потомком своего прапрадеда Инала. С неустрашимостью он соединял необыкновенный дар красноречия, проницательный ум, железную волю, скрытность и замкнутость азиата. Суровый в общении, даже мстительный, он мог быть при случае и великодушен. Про него ходили целые легенды, и народные барды славили его подвиги в своих песнях.
Совещание его с князьями, происходившее в верховьях Урупа, окончилось почти одновременно с неудавшейся экспедицией Эмануэля и Антропова. Джембулат, собрав конный отряд в две тысячи всадников, все время двигался почти на хвосте у Эмануэля, стараясь отвлечь его внимание от того, что происходило в тылу. Ни одним словом не обмолвились о Джембулате и мирные аулы, мимо которых проходил Эмануэль и которые знали все, что происходило в горах. Первые известия о приближении горцев к нашим владениям получены были в Прочном Окопе четвертого июня. Антропов тотчас собрал отряд и быстрым движением за Кубань успел заслонить ногайские аулы между Урупом и Зеленчуком. Внезапное появление войск несколько озадачило неприятеля. Но партия не разошлась по домам: она только переменила направление и двинулась к верховьям Кубани, возбуждая общее недоумение относительно дальнейших своих целей. Утром шестого июня горцы перешли Зеленчук и явились на высотах левого берега Кубани против Баталпашинской станицы. Это была штаб-квартира Хоперского линейного казачьего полка, которого в это время не было дома,— он находился в отряде Антропова, и станица охранялась только четырьмя сотнями донских казаков, под командой подполковника Радионова.
Открытое появление неприятеля на берегу Кубани подняло тревогу на линии. С высот, на которых стоял Джембулат, хорошо было видно, как собирался малочисленный отряд Радионова. Джембулат долго наблюдал за ним, так же, как и казаки со своей стороны не спускали глаз с Джембулата. Можно было подумать, что обе стороны соображают, как должна была произойти между ними встреча. Эта немая сцена продолжалась около часа. Наконец к Радионову подошла пехота с четырьмя орудиями. Тогда Джембулат опять потянулся вверх по Кубани, а по одному с ним направлению, но противоположным берегом, пошел и Радионов со своим небольшим отрядом. Некоторое время противники могли видеть друг друга, но встретившаяся на пути высокая гора Учкул заслонила от нас партию. Не желая терять ее из виду, Радионов послал вперед донского есаула Попова со сборной сотней донских и хоперских казаков. Есаул Попов принадлежал к той категории полумифических героев, которую в наше время можно считать почти вымершей, представители ее и тогда были уже довольно редки. Попов не думал о смерти, когда шел на неприятеля, а думал только о том, чтобы достигнуть цели, для которой был послан. В душе его жила уверенность, что пока он жив, цель будет достигнута,— и эта уверенность делала его грозным противником, каким всегда бывает человек, для которого нет выбора между победой и смертью.
Пока отряд взбирался на крутую гору, Попов уже достиг ее вершины и вдруг очутился над самой Кубанью, которая во всю ширину была запружена переправлявшейся партией. Человек восемьдесят всадников, сверкая на солнце кольчугами, уже выезжали на берег. Попов рассчитывал, что успеет изрубить их прежде, чем остальные справятся с быстрым течением Кубани,— и прямо с горы бросился в шашки. К несчастью, расчет его оказался не верен. Завидев скакавшую сотню, почти половина партии разом вынеслась на берег — и Попов столкнулся с восемьюстами отборных панцирников. Сотня мгновенно была опрокинута. Напрасно Попов старался остановить бегущих. Не более сорока человек вернулись на его благородный зов, и с этой-то горстью он снова ринулся в сечу. Думал ли он задержать неприятеля, рассчитывал ли, что Радионов успеет поддержать его целым полком — неизвестно. Но прежде, чем Радионов узнал о его положении, случилось то, что должно было случиться. Из тридцати пяти-сорока казаков двадцать семь были мгновенно изрублены; остальные, окружив своего безумно отважного начальника, схватили за повод его лошадь и силой увлекли его из боя. Отряд еще был на полугоре, когда прискакала разбитая сотня. Попов с перерубленной пополам головой и с пулей в боку, весь залитый кровью, остановился возле Радионова, хотел ему что-то сказать — и упал мертвым. Одним героем в рядах Донского войска стало меньше.
Радионову ничего не оставалось более, как отступить к Баталпашинску, оставленному им без всякой охраны. Джембулат между тем, не тревожимый больше войсками, открытый, но не остановленный Радионовым, спокойно продолжал движение к каменному мосту на Малке. В голове его созрел уже новый, еще более обширный план, заключавшийся в том, чтобы проникнуть в Большую Кабарду, поднять в ней общее восстание и перебросить театр военных действий с Кубани на Терек и Сунжу. Много лет спустя план этот повторился при других обстоятельствах и уже другим человеком — Шамилем: только Шамиль намеревался привести его в исполнение с противоположной стороны, то есть, он шел от Терека и Сунжи в ту же Кабарду и отсюда рассчитывал перенести свое оружие на линию Кубани.
Шествие Джембулата по русским пределам сопровождалось даже некоторой торжественностью.
Двухтысячная партия... представляла незаурядное явление: почти половина ее состояла из представителей знатнейших закубанских фамилий, рыцарские доспехи которых — дорогие шлемы, кольчуги и налокотники — горели и сверкали пол лучами июньского солнца.
Но прежде, нежели пройти в Кабарду, Джембулату в тот же день предстояло еще одно столкновение с русскими. На пути стояла станица Бургустанская. Там уже знали о появлении Джембулата и встретили его пушечными выстрелами. Джембулат тотчас отошел из-под выстрелов и в нескольких верстах от укрепления расположился на дневку — обстоятельство тем более удивительное, что места, через которые он проходил, не были ни горными трущобами, ни хищническими тропинками: это была большая дорога из Западного Кавказа в Восточный, дорога, слишком хорошо известная русским,— и по ней-то неприятель двигался так же спокойно и открыто, как по своим внутренним, никому неведомым .путям сообщений. Казалось, что все способствовало успехам Джембулата. И тем не менее, цель его не была достигнута. Ему не пришлось перенести театр военных действий с берегов Кубани на берег Терека и Сунжи, и даже не удалось поднять Кабарду, хотя почва для этого была подготовлена и одного появления его было достаточно, чтобы все в ней пришло в волнение. Случилось, однако, обстоятельство, которое расстроило все планы Джембулата: русские войска, возвращаясь из Персии, шли по Военно-Грузинской дороге, и присутствие их отнимало у кабардинцев всякую возможность к открытому восстанию. При таких условиях успех вторжения был не верен, и Джембулат отказался от него так же быстро, как быстро на него решился. На заре восьмого июня он перешел Подкумок и вместо Кабарды двинулся в самый центр русских поселений — в окрестности Георгиевска.
Не известно, угадал ли Антропов намерение противника, или же он действовал по вдохновению, но, возвратясь поспешно из-за Кубани, он еще шестого июня приказал подполковнику Радионову с его полком и четырьмя орудиями стать на Куме в Бекешевской станице, а майору Канивальскому с Хоперским полком занять Кисловодск. Таким образом, дороги к Георгиевску и Ставрополю были прикрыты; но зато оба наши отряда простояли все седьмое число, когда Джембулат дневал у Бургустана, в совершенном бездействии.
В таком положении были дела, когда Эмануэль, встревоженный вторжением неприятеля, сам выехал из Ставрополя и восьмого июня прибыл в Баталпашинск. Участь этой станицы не могла не беспокоить его. Баталпашинск, построенный на правом берегу Кубани,— важный стратегический пункт, значение которого понимали даже турки, когда в конце прошлого столетия пытались пробиться через него в наши владения на Тереке. В Баталпашинске никто, однако, не мог сообщить Эмануэлю ни о направлении, которое взял неприятель, ни о результатах его преследования. Недовольный медленными движениями отрядов, Эмануэль послал им приказание тотчас разыскать Джембулата и стараться отбросить его в Кабарду, навстречу выступившим оттуда отрядам. Но Приказание это не застало уже ни Радионова, ни Канивальского.
Восьмого июня, на заре, с высот, на которых стоял отряд Канивальского, заметили партию Джембулата, двигавшуюся к каменному мосту. Канивальский не решился, однако, выйти навстречу с одним казачьим полком и отступил к Горячим Водам, чтобы скорее соединиться с Радионовым. Этим движением он потерял горцев из виду, а горцы, воспользовавшись его ошибкой, опять переменили направление и двинулись к волжским станицам по дороге, теперь уже никем не наблюдаемой. К сожалению, известие об этом у нас получили поздно, только под вечер, когда неприятель прошел уже Этоцкий пост; и хотя Радионов и Канивальский, присоединив к себе еще донскую сотню Грекова полка, вызванную из Константиногорска, тотчас пошли за неприятелем, но наверстать потерянное время было уже невозможно. Ночь наступила темная. Следы, начавшиеся от Этоцкого поста, скоро исчезли. Отыскивая их, казаки сбились с дороги и долго блуждали по степи, как вдруг в стороне, по направлению к Марьевской станице, послышались глухие удары пушечных выстрелов. Едва отряды повернули в ту сторону, как встретили майора Казачковского, скакавшего туда же с двумя сотнями волжских казаков и конным орудием. Он шел из Кабарды вместе с батальоном сорокового егерского полка, но, заслышав канонаду, бросил пехоту на дороге и поспешил вперед с одними казаками.
Теперь отряд собрался достаточно сильный, чтобы дать отпор неприятелю. Но как ни быстро двигались наши войска, еще быстрее увеличивалось расстояние между ними и Джембулатом. На самой заре они убедились, наконец, что пришли слишком поздно. В предрассветной мгле за Марьевской станицей поднимались от земли густые облака черного дыма, и сквозь них вырезывались огненные языки огромного пожара. Горело село Незлобное. В Марьевской казаки узнали мимоходом, что горцы ночью подходили к станице, но, встреченные пушечным огнем, повернули назад и кинулись к Незлобному...
Из шестисот жителей только сто сорок мужчин и девяносто женщин успели спастись благодаря не совсем еще рассеявшимся утренним сумеркам; из остальных трехсот семидесяти человек не спасся никто; но сколько было убито и сколько забрано в плен, сведений собрать было невозможно.
Посреди этой дикой, раздирающей сердце картины только старый священник и дьякон — одни не потеряли присутствие духа. Они не уподобились тому наемнику, который не радеет об овцах и бежит при виде грядущего волка, а напротив, душу свою положили за свою паству. Не заботясь о личной безопасности, предоставив промыслу Божьему печься о своих семьях, оба они бросились в церковь, чтобы спасти святые Дары,— и оба на пороге святого храма, так сказать, на своем духовном посту, пали под ударами неприятеля. Несчастные семейства их были взяты в плен и погибли без вести. Воспоминание о достойном пастыре и дьяконе сохранилось доныне, но имена их, к сожалению, не дошли до потомства. Пожар не пощадил и церкви. Она сгорела вместе со своей святыней, и то, что спаслось от огня, было расхищено горцами.
Когда войска приблизились к Незлобной, печальное и потрясающее зрелище представилось их глазам. Неприятеля уже не было на месте катастрофы, селения также не существовало. Там, где за час перед тем на предрассветном небе вырезывались дымовые трубы скромных крестьянских изб и торчали высокие колодезные журавли да конусообразные стога сена — теперь на просторе бушевало огненное озеро, и над его волнистой поверхностью, подобно маяку, высилась, охваченная сверху до низу огнем, колокольня. Но вот рухнула и она. Целым снопом вырвались из пламени белые искры и тотчас же в нем затонули. На одной из улиц, куда с великим трудом пробрались казаки, валялись обгоревшие, обуглившиеся трупы жителей. Некоторые из них до того были обезображены огнем, что невозможно было определить, какому возрасту и полу они принадлежали. Имущество все погибло, и то, что не было расхищено горцами, стало жертвой пламени.
Удовольствовался ли Джембулат разгромом Незлобной, или он замышлял новое нападение,— из положения, занятого им утром девятого июня, ничего нельзя было заключить. Джембулат имел достаточно времени, чтобы отступить, избежав встречи с нашими войсками; но он не отступил, а, напротив, остановился на высокой горе и занял позицию верстах в пяти за Марьевской. Отсюда до Горячих Вод один переход, и посетителям наших минеральных групп могла угрожать серьезная опасность. Впоследствии, по прошествии многих лет, горцы рассказывали сами, что они рассчитывали смять казачьи отряды и затем снести с лица земли новый, только что зарождавшийся тогда городок Горячеводск. Радионов тотчас повернул на неприятеля. К сожалению, наши отряды от Незлобной пошли эшелонами и растянулись на значительное расстояние. Впереди с двумя сотнями волжских казаков и конным орудием скакал майор Казачковский — офицер испытанной храбрости. При этих же сотнях находились Два других доблестных офицера: войсковой старшина Страшное и сотник Селивантьев, два богатыря, слывшие грозой чеченцев, у которых имена их пользовались общей известностью. За Казачковским с донским полком и четырьмя орудиями следовал сам Радионов, а еще далее — майор Канивальский вел свой Хоперский линейный казачий полк.
Сближаясь с неприятелем, волжские казаки приняли несколько влево, чтобы очистить место для следующего эшелона. Радионов тотчас выдвинул четыре орудия...
Но Джембулат, видевший со своей возвышенной позиции растянутое положение наших войск, не стал выжидать нападения, а сам со всеми силами ударил на волжцев. Майор Казачковский вынесся вперед с конным орудием, но только что обдал неприятеля картечью, как в тот же момент и сам он, и пушка — все было поглощено нахлынувшей массой всадников: Казачковский был изранен, прислуга перебита, орудие опрокинуто вверх колесами, и две тысячи горцев насели на две сотни волжских казаков прежде, чем те успели выхватить шашки. Войсковой старшина Страшнов и сотник Селивантьев были изрублены первыми. Казаки не устояли, дали тыл — и тела двух богатырей остались в добычу неприятелю.
Между тем на помощь волжцам уже скакал весь донской полк Радионова. Джембулат, не имевший уже более противника с фронта, быстро повернул на него свою партию, и обе стороны столкнулись на полном карьере. Закипела отчаянная рукопашная свалка. Старики, которых еще не мало в волжских станицах, рассказывают, что при ударе о панцири казачьи пики разлетались в куски и донцы оставались безоружными. Сам Радионов, человек гигантского роста и замечательной силы, был впереди. Его окружило человек десять горцев; он долго отбивался, нанося своей богатырской рукой смертельные удары, но наконец выстрел в упор ранил его в шею. Он пошатнулся в седле, а в этот момент другой горец одним ударом шашки, ударом феноменальным, отрубил ему ногу; нога упала на землю, и тогда упал с коня и Радионов.
И так, менее нежели в четверть часа, казаки лишились трех богатырей, составлявших лучшее украшение донского и линейного войск. Полк Радионова бежал в беспорядке; орудие, потерянное Казачковским, осталось в руках неприятеля...

Джембулат между тем, не останавливаясь, скакал всю ночь, торопясь занять Баксанское ущелье — единственный путь, по которому горцы могли, хотя с огромным риском, выйти из наших пределов. Он знал, что пехота с разных сторон Кабарды двигалась к тому же ущелью, чтобы отрезать ему отступление,— и шел так быстро, что когда утром десятого июня Канивальский прискакал к Баксану,— партия Джембулата, далеко оставившая за собой нашу пехоту, уже миновала ущелье и поднималась на перевал к земле карачаевцев.
Далее преследовать было немыслимо, и отряды возвратились домой.
О потере неприятеля, понесенной в наших пределах, положительных сведений не было, но за разорение Незлобной он заплатил своими лучшими наездниками. Здесь были убиты кабардинские князья: Султан-Аслан-Гирей, Аслан Росламбек и Дженгот Аша; тяжело ранен Гаджи-Мурза-Бек-Хамурзин и другие. Русским вторжение Джембулата обошлось слишком дорого. Не считая убитых, погибших в пожаре и взятых в плен несчастных жителей села Незлобного, у нас выбыло из строя убитыми: два штаб-офицера (Радионов и Страшнов), два обер-офицера (Попов и Селивантьев) и восемьдесят шесть казаков; ранены: майор Казачковский, сорок два казака; и восемь человек пропало без вести.
О геройском поведении Казачковского в деле девятого июня с похвалой отзывались сами черкесы.


Поход Джембулата в русскую землю замечателен в том отношении, что он двигался с сильным конным отрядом по большим открытым дорогам с ночлегами, привалами и даже дневкой, среди угодий одного из наших укреплений.

Переполох, поднятый нападением Джембулата на Незлобную, распространился далеко по линии; паника охватила даже всю нижнюю Военно-Грузинскую дорогу, и проезжающих стали задерживать на станциях.

Слух о разгроме Незлобного дошел до Тифлиса в преувеличенном виде; рассказывали, что горцы уничтожили целую казачью станицу...".

 Отправлено: 24.02.07 19:52. Заголовок: Re:

Астемур пишет:

цитата:

почти половина ее состояла из представителей знатнейших закубанских фамилий, рыцарские доспехи которых — дорогие шлемы, кольчуги и налокотники — горели и сверкали пол лучами июньского солнца.

 Отправлено: 24.02.07 19:55. Заголовок: Re:

 Отправлено: 24.02.07 19:58. Заголовок: Re:

Спасибо Сослан.
Мне кажется, у тебя абсолютно любые исторические фото есть.
Мне бы научиться через Ин-т фото пересылать.

 Отправлено: 24.02.07 20:02. Заголовок: Re:

а вот моя любимая фотография по этой тематике.

 Отправлено: 24.02.07 20:03. Заголовок: Re:

Астемур пишет:

цитата:

Мне бы научиться через Ин-т фото пересылать.

могу посодействовать давай в личку какие у тебя вопросы по поводу экспорта фотографий в инет.

 Отправлено: 25.02.07 09:30. Заголовок: Re:

Мусса КУНДУХОВ. МЕМУАРЫ.

"... На вопрос мой, каким образом закубанские племена, сумели
подчинить себя одной власти, князь Мисостов рассказал мне
следующее:
– Разноплеменные закубанские племена, испытавшие много зла от
междуусобной вражды, нашли для блага своего необходимым иметь над
всеми ими одного полновластного Валия (владетеля).
В бывшем по этому случаю народном съезде справедливый выбор пал
на бесленеевского князя Казбека Канокова, которому все закубанцы в
числе более ста тысяч дворов охотно и безусловно себя подчинили.
По рассказам современников князя, он был природою так щедро
награжден всеми лучшими качествами человека, что народ видел в нем
человека выше обыкновенного.
Казбек мнение народа так оправдал, что впоследствии народ прозвал
его Казбеком Великим.
Русское правительство, сильно его опасаясь, напрасно употребляло
все меры и средства подготовить или склонить его на свою сторону:
даже Царь-Женщина, вследствие одного его великодушного поступка с
донскими казаками, сама прислала к нему своего адъютанта с очень
богатыми подарками, от которых князь, разумеется, отказался, прося
адъютанта благодарить Царя-Женщину за ее к нему величайшее внима
ние и не осудить его за то, что он, к сожалению своему, не может,
по обстоятельствам своим, при всем желании, воспользоваться ее
богатыми дарами, превышающими в ценности все его состояние.
Адъютант, будучи неожиданным отказом озадачен, начал крепко
настаивать и убеждать Казбека в необходимости согласиться принять
подарки, как знак благоволения Царя-Женщины.
– Я бы их принял, – заметил князь, – если бы я был в
состоянии хоть сколько-нибудь им соответственно взаимно
отблагодарить, но я вам говорю, что они больше стоят, чем все мое
состояние.
Когда адъютант продолжал убеждать, что отказ его может огорчить
великого Царя-Женщину и будет против приличия, то князь спросил
его:
– Не правда ли, всякий человек вольно или невольно должен
подчиниться своим народным обычаям, веками сложившимся, которые он
привык считать священными?»
– Правда! – сказал адъютант.
– Если это правда, то кто же из нас прав – вы или я? По-
вашему стыдно не принять, а по-нашему – стыдно принять и потом
ничем не отблагодарить».
Таким образом адъютант с подарками этими отправился обратно в
Россию,
– А в чем состоял великодушный поступок его с донскими
казаками? – спросил я.
– Русский отряд, – продолжал Мисостов, – расположился там,
где теперь стоит Ставрополь. Так как местность эта, как вы знаете,
не ровная, состоит из множества балок и возвышенностей, то
начальник отряда каждый день по утрам и вечерам высылал на все
четыре стороны посотенно казачьи отряды.
Черкесы, подметив их, сделали в двух местах засаду и неожиданно
напали на разъезды, из коих одна сотня без малейшего
сопротивления, как стадо рогатого скота, была взята в плен; другая
моментально соскочила с коней и, застреливши своих лошадей, успела
поделать из них себе завалы и ведя перестрелку, наносила черкесам
чувствительный урон.
Наконец, черкесы устыдились и разом ударили на них в шашки и
оставшихся в живых до шестидесяти человек взяли в плен.
Когда пленные казаки были представлены Казбеку Великому с
подробным объяснением дела, то ту сотню, которая без боя сдалась,
он приказал отдать черкесам в рабство, не разбирая чинов и звания,
а храбрых казаков спросил: – Почему они так дерзко защищались?
– Мы исполняли долг присяги и службы и делали то, что
приказывал нам наш командир.
– А у кого родилась мысль зарезать лошадей?
– У сотенного командира, – отвечали казаки.
– Где он?
– Изрубили шашками.
– Жаль его, – сказал Казбек, – он и вы все достойны всех
похвал и потому возвращаю вас обратно, в надежде, что вы все
получите заслуженные награды,
Таким образом, храбрые казаки, получившие каждый по одной лошади
из лошадей трусливой сотни, были отправлены в русский отряд.

Кроме того, черкесы в числе 25 человек напали на казачий пост,
состоявший из одного урядника и 7 человек казаков и, забравши их в
плен, хвастались своей победой.
Казбек, узнавши об этом, потребовал к себе черкесов и казаков и,
отобравши от них подробности бывшего их нападения, казаков уволил,
а черкесов устыдил, что они в числе 25 черкесов напали на 7
казаков и считают это победой, тогда как этакое нападение приносит
стыд имени черкеса.
– Мы, – сказал Казбек, – благодаря Бога, черкесы (Адыге).
Победа, которою мы можем хвастаться, есть следующее: разбить и
обратить в бегство отряд, вооруженный пушками и в численности
более нашего. Самая завидная и похвальная победа та, когда человек
с оружием в руках падает за свою свободу и честь. Неужели мы, к
стыду своему, будем считать храбростью и мужеством, если 5
черкесов нападут на двух казаков?...". (Состоящий по кавалерии при Кавказской армии Генерал-майор Кундухов. 1863 года 25 марта, г. Владикавказ).

 Отправлено: 25.02.07 09:32. Заголовок: Re:

Из книги Д.В.Раковича "Тенгинский полк на Кавказе", Тифлис, 1900 г.
Клятва Хаджи - Берзека.

"Николаем 1 была задумана экспедиция против убыхов - одного из адыгских племен, населявших берега Черного моря. Это было самое враждебное и воинственное племя во всей юго-западной части Кавказа.
Что же за экспедицию предстояло совершить поручику Лермонтову вместе с боевыми товарищами-тенгинцами?
Предполагалось, что экспедиционный отряд проникнет в глубь земли убыхов. Исходным пунктом этого похода должно было стать Навагинское укрепление (район г. Сочи), куда войска должны были подойти со стороны укрепления Святого духа (ныне Адлер).
Давно известно, что на войне людские судьбы порой пересекаются весьма причудливым образом. Именно такой сюрприз судьба уготовила и автору знаменитого стихотворения "Смерть поэта". Дело в том, что командиром батальона, в котором предстояло служить Лермонтову, был некто иной, как подполковник Данзас. Да-да, тот самый Данзас, который был секундантом Пушкина в день роковой дуэли с Дантесом на Черной речке.
Похоже, судьба в лице секунданта Пушкина подала поручику знак. По словам современников, мрачные предчувствия не покидали Лермонтова весной 1841 г.
И весь дальнейший ход событий подтвердил, что они были не беспочвенны. Если бы не пуля Мартынова, оборвавшая жизнь поэта 15 июля, то рано или поздно шашки убыхов или болезнь привели бы к тому же трагическому финалу. Историк Тенгинского полка называет экспедицию "одной из кровопролитнейших на Кавказе". Куда лучшим стратегом, чем Николай 1, оказался предводитель убыхов старик Хаджи-Берзек. Он знал, что делал, когда перед многочисленным собранием соплеменников поклялся сбрить в свои восемьдесят лет бороду и надеть женские шаровары, если хоть один "гяур" проникнет на убыхскую землю.
Экспедиция завершилась полным крахом. Еще толком не вступив в бой, русское войско понесло огромные потери. По прибытии всех батальонов на сборный пункт к укреплению Святого Духа в строю находилось 2807 рядовых Тенгинского полка, а по возвращению в Тамань в строю осталось всего 1064.
Причем, из 361 унтер-офицера осталось 140; из 66 офицеров - 35. Остальные были убиты, умерли от ран или находились в госпиталях.
"Из оставшихся людей, - доносил в рапорте командир полка Хлюпин, - трудно найти 200 человек совершенно здоровых, не бывших в госпиталях или полковом лазарете..."

 Отправлено: 27.02.07 13:58. Заголовок: Re:

депутация "Дикой Дивизии" направленная в Петроград. депутацию возглавлял полковник Султан-Гирей, командир черкесского конного полка. На фото в центре с женой.

 Отправлено: 31.10.10 23:38. Заголовок: Geor, осетины всегда..

Geor, осетины всегда смотрели на Кабардинцев снизу на верх и тем более осетины, которые в своё время платили дань кабардинским князям никак не могли править Кабардой ни одной секунды, это я на счёт Кайтуковых осетинов, у кабардинцев Кейтуковы а на родном кабардинском нет никаких искажений и звучит как Къетыкъуэ, я сам из этого рода и много чего знаю про свой род и как мои предки подвергались преследованиям со стороны России вплоть до 50-х годов прошлого столетия, пока не вырезали 99%2525 Кейтуковых! остались живыми женщины, дети и мой дед из-за того что он кормил голодную семью соседей, будучи сам ещё ребёнком воровал у родителей вёдрами молоко и сыр и нёс этой семье, из которого вышел председатель колхоза и он уберёг моего деда от гибели сделав деду документ что он погиб на ВОВ за то что он в своё время их кормил, а остальных вызывали в сель совет и исчезали бесследно, хорошо работал НКВД. ты знаешь что вообще означает слово "осетин" ни в одном языке не слышал перевода ближе чем с кабардинского "уасэтын" перевод говорит сам за себя!